сказал он.
Двадцать два предпочел молчать, тогда как другие салаги начали что-то шептать своим тренерам; он же при каждой встряске хватался за сиденье.
– Бояться нечего, – заметила я. – Мы уцелеем, даже если упадем.
– Если голову не оторвет.
– Ну да. Но это маловероятно.
– Или обрушится потолок и вобьет голову в туловище. – Он бросил взгляд на черную металлическую поверхность.
– Поверь, что крушение челнока – последнее, что тебя должно сегодня волновать.
– Спасибо. Мне сразу стало намного лучше. – Двадцать два посмотрел на Леба. – А вы давно этим занимаетесь? Вам случалось…
– Двадцать два! – одернула я его.
Он посмотрел на меня, и я покачала головой. В челноке снова установилась тишина.
– А что такого? Он разрешил разговаривать.
– Это не значит, что с ним.
Двадцать два закатил глаза, и я ощутила гнев.
– Он мог бы наказать тебя за это, – проговорила я, взглянув на Леба и лежавшую рядом дубинку. Ни один офицер челнока ни разу не применил ее ко мне.
– Так и сделать? – осведомился Леб, изучая новобранца. К дубинке он не притронулся.
Я порывисто вздохнула. Да, он никогда не наказывал моих салаг, но ему и не приходилось. Все исправно выполняли мои команды.
Правда, было странно спрашивать у меня разрешения. Я знала это. Другие тренеры тоже знали.
– Нет, – ответила я.
Все рибуты уставились на меня. Я снова сосредоточилась на своем подопечном.
– Ты не сразу ответила – мне обидеться? – спросил он с улыбкой.
– Я могу передумать.
– А как ты ему скажешь? Он ведь прекратил разговор. Ясно же, что теперь нам снова можно общаться только друг с другом.
– Я найду палку и отделаю тебя сама, когда приземлимся.
– Обещаешь?
Со стороны Леба донесся звук, похожий на смех, и я удивленно обернулась. Леб опустил голову, пряча улыбку. Двадцать два ухмыльнулся.
– Соберись, Двадцать два, – сказала я.
– Ты можешь называть меня Каллумом?
– Соберись, Каллум, – повторила я спокойно и твердо.
– Извини, – отозвался он, нацепив более серьезную мину.
Челнок приземлился, и Леб подал нам знак вставать. Он распахнул дверь, и мы вышли во тьму. Легкий ветер взъерошил мой «хвост».
Город получил название Роза в честь женщины, которая его построила. Мне оно нравилось всегда, и я даже разволновалась, когда услышала, что буду базироваться в Розе.
Двадцать два вытаращил глаза. Рот его приоткрылся, на шее сильно забилась жилка. Его ужас был почти осязаем, но я, повернувшись, не увидела ничего необычного.
– В чем дело? – спросила я.
– Что это? Где мы?
– Это Роза, – ответила я и оглянулась, как будто решила убедиться. Разумеется, это была Роза.
– Но… это же трущобы?
– Да.
– Они все такие? – напряженно спросил он.
– Какие