в лесу в стороне Большого Оврага. Она чертей и всякую нечисть из людей умеет прогонять. Может, и тебе она поможет. Не хорошо все это, не правильно. Как будто приворожила тебя эта девчонка. Неужто и вправду она так хороша?
– Слов нет, как хороша, Федя. Косы длинные, черные, глаза зеленые, губы, как вишни спелые…
– Я девок таких в деревне и не видал. Где же ты нашел ее?
Женя ничего не ответил другу. Не может быть, чтобы Федор Нину не видал. Все село в свое время судачило, что учительница в деревню приехала и есть кому детей учить теперь.
Решил Женя, что и вправду чертовщина с ним какая-то творится. В привороты он не верил. Все это бабская брехня. А вот чертей и нечисть всякую боялся. Многие мужики рассказывали, как в них черт вселялся, особенно после выпивки. Женя не пил, но и трезвому с чертом лучше не шутить. Решил Женя, как дожди закончатся, сразу же отправиться к монашке-отшельнице в лес к Большому Оврагу.
А дождь, как нарочно, все шел и шел, заливал деревню серыми каплями, топил во влажном тумане поля. Казалось, солнце навсегда покинуло их край – так было мрачно и тоскливо на улице.
Женя пытался было уйти с головой в работу, брал ночные смены, от выходных отказывался, ссылаясь на то, что скоро в семье родится ребенок, надо бы денег скопить. Но Нину все равно изредка видел. Как-то шел он после работы под дождем, усталый, голодный, как волк, а на встречу ему она ковыляет – сапоги резиновые не по размеру, ножки ее худые в них смотрятся, словно палочки, волосы намокли, повисли вокруг лица длинными сосульками, и платье сырое тело облепило – все округлости на виду.
Посмотрела Нина на Женю, улыбнулась, и спросила:
– Здравствуй, Женя, а я помощь пошла искать, да что-то все соседи заняты или пьяные спят. Вся уже вымокла! Ты не поможешь мне дымоход прочистить? Печь второй день не могу истопить, весь дым в избу идет.
И Женя забыл и об усталости, и о голоде, пошел за Ниной, как послушный щенок на привязи. Она идет, щебечет что-то свое, а Женя даже не слышит ее, кивает головой время от времени и глаз не может отвести от ее мокрого лица, на котором ярким пятном алеют губы – такие сладкие, желанные и манящие.
С дымоходом все было в порядке. Женя отодвинул вьюшку, которую заклинило, рассказал Нине об устройстве печи и о правилах ее топки, а потом накидал поленьев и разжег огонь. Комнатушка молодой учительницы стала наполняться теплом.
– Ну вот, все в порядке с твоей печкой, грейся, – сказал Женя, обернулся к Нине и остолбенел…
Девушка стояла перед ним в отблесках огня от печи совершенно нагая, тело ее переливалось молочной белизной, мокрые длинные волосы едва прикрывали полную грудь, щеки пылали румянцем, а глаза горели неистово-страстным огнем. Никогда Женя не видел перед собой такой красоты…
Нина подошла к Жене вплотную, прильнула к нему всем телом и впилась в его губы своим алым, горячим ртом. Женя почувствовал, что его затягивает горячий омут, и его сознание