шел дальше, он знал, что, если остановится, то Нина утянет его назад, и ничто уже его не спасет от этого наваждения.
Когда Женя не смог идти, перестав чувствовать ноги, он лег на землю и пополз, подтягивая тело на руках.
И вдруг на земле рядом с собой он увидел змей. Их было огромное количество, и они ползли к нему – обвивали кольцами, сжимали, душили. А Жене чудилось, что вовсе это не змеи, а белые и тонкие руки Нины, которых не две, а бесчисленное множество.
Женя мысленно попрощался с жизнью. Последнее, что он увидел перед тем, как его глаза закрылись, было длинное черное платье и чьи-то голые ноги с длинными ногтями.
…Женя очнулся в тёмной комнатушке. Судя по всему это была старая изба – стены почернели от времени, мох между бревнами то тут, то там свисал клочьями. Женя скользнул взглядом по стенам – они сплошь были увешены сухими травами.
Кое-как Женя поднял голову и осмотрелся вокруг. Маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем, почти не пропускало в избушку дневной свет. На деревянном столе стояла свеча, а за столом сидела седая женщина и молилась, закрыв глаза.
«Монашка! Значит, я все-таки до нее дополз!» – подумал Женя и облегченно вздохнув, снова опустил голову на жесткую подстилку. Из него как будто выкачали все силы.
Лицо у монахини было мертвенно-бледное, сплошь покрытое морщинами. Закончив читать молитву, она поднялась со скамьи и подошла к Жене. Стояла возле него и молчала. Тогда Женя первым нарушил тишину:
– Это ведь вы меня от змей спасли и из леса вытащили?
Женщина продолжала молчать, но внимательно вглядывалась в его лицо, словно читала по нему что-то. Женя продолжил, тишина его угнетала, пугала:
– Спасибо вам, матушка, за все, большое спасибо…
– Не матушка я. Зови меня Анна, – голос у монахини был низкий, скрипучий, как будто последние лет 20 она не проронила ни слова.
– Анна, – прошептал Женя пересохшими от волнения губами, – Я за помощью к вам, Анна, пришел. Видать, приворожила меня женщина чужая, приезжая. Сначала думал, сам влюбился, как дурак, но нет же – до чертовщины доходит, как ее вижу. С ума схожу, не понимаю, что делаю и не помню потом ничего. А еще…
– Молчи, парень, – Анна перебила его, накрыла шершавой ладонью рот, и Женя замолк, – я и так вижу, что с тобой приключилось. Но не приворот это. Хуже…
Монахиня встала, Женя услышал, как мягко прошелестело возле него ее длинное черное платье. Отворив дверь, она взглянула на небо, а потом резко захлопнула дверь обратно, подперев ее поленом.
– Скоро уже начнется. Будь готов, копи силы.
– Что начнется? – Женя был не из пугливых, но тут, в темноте чужой избы, ослабев так, что, казалось, больше не встать ему с постели, он не на шутку испугался.
Но монахиня оставила его вопрос без ответа. Подошла к столу и стала поочередно открывать стеклянные пузырьки и готовить снадобье.
– Ведьма тебя выбрала, Женя. Таких, как ты, они и выбирают –