между индивидуальной ситуацией экстимности и ситуацией взаимопереходности между уровнями, на которых представлено (обнаруживает себя) вмешательство в ситуацию (с одной стороны, внутрианалитическую, с другой – общекультурные и социально-политические процессы) психоанализа. Другими словами, между этим двумя уровнями должна быть произведена операция двойного удостоверения. При этом там, где мы заключаем оба удвоения в скобки, агентом удостоверения их соположенности и переходности, вынесенным за скобки общей функцией этой верификации, так или иначе должно оказаться одно из них, которое таким образом структурно дублируется, обнаруживая себя одновременно и в скобках, и за ними. Другими словами, будучи разнесенным по двум разным местам, то или иное смещение оказывается на двух разных уровнях срабатывания: и как одна из двух экстимных систем, накладывающихся друг на друга, и, как то, что выступает общим знаменателем для всей ситуации в целом, подсвечивая это наложение с определенной стороны и, задавая тем самым порядок соположенности этих удвоений начального уровня. При этом в зависимости от угла рассмотрения и текущих условий этим агентом, назначающим в качестве удостоверяющего один из двух кругов переходности, может выступать то один, то другой: то, условно, «субъективно-индивидуальный», то «психоаналитический» как таковой. При этом сами обе ситуации, представляющие собой структуры функционирования субъектного желания, выступают в качестве означающего сами.
Рис. 6
Здесь не мешало бы обратить внимание на параллель с ситуацией переходности между позицией аналитика и анализанта на одном из пересечений этого двойного удвоения. Это процесс, который происходит только на одной стороне ситуации – на стороне анализанта. Сам аналитик в процессе анализа анализантом, конечно, не становится. Это говорит о том, что существует немаловажное различие в структурных свойствах удвоений, имеющих место на каждом из двух субъектных кругов (индивидуального и психоаналитического), и удвоением, образующимся между ними. На условно меньшем структурном уровне, где мы имеем дело с устройством отдельно взятого субъекта, ни о какой переходности между камерным и публичным уровнями не предполагается. «Внешний» круг, который всегда представлен инстанцией Имени-Отца, или отцовской кастрационной символической функцией, будет удостоверяющим, круг же воображаемого нарциссического отношения, где субъект благодаря своим «изолированности» и «исключенности» из публичной среды, может ощущать себя в безопасности, всегда будет занимать соподчиненную позицию, положение под-лежащего установлениям первого. Важно подчеркнуть, что таким образом ни о каком отсутствии кастрации, или недокастрации, или непройденности всех тактов кастрационного комплекса, речи идти не может в принципе. Соответственно, и нарциссизм субъекта всегда и изначально поставлен под вопрос. Мы не можем говорить о существовании