прекратился ток таинственной синеватой субстанции. Гэллегер наклонился и подобрал виток. Тот исчез, стоило отстранить лампу. И вновь появился, когда лампа приблизилась.
– Вот она, коммандер, – сказал изобретатель. – Проверьте.
– Гибко-жесткая тяга? – спросил Уолл, вглядываясь.
– И ничто иное, причем в любом количестве, – ответил Гэллегер. – Это комплекс неорганических веществ, минеральное содержимое грунта, предельно уплотненное и вытянутое в проволоку. Вот только груз весом в тонну этой проволоке не удержать.
– Разумеется, – кивнул Уолл. – Она разрежет сталь, как нитка режет масло. Превосходно, мистер Гэллегер. Но нам необходимо провести испытания.
– Валяйте – испытания подтвердят мои слова. Эту проволоку можно протянуть по кораблю из конца в конец, обогнув любые углы, и она никогда не сломается от деформаций. Потому что слишком тонка. И не лопнет от натяжения, потому что, опять же, слишком тонка. Ни один проволочный трос на такое не способен. Вам нужна прочность на изгиб, которая не скажется на прочности при растяжении.
Коммандер ухмыльнулся. Он был доволен.
– Вам, наверное, теперь понадобятся деньги? Можем оплатить любые материалы, в пределах разумного, конечно. Как насчет десяти тысяч?
Вперед рванулся Хоппер.
– Гэллегер, я проволоку не просил! Мой заказ не выполнен!
Гэллегер не ответил – он перенастраивал лампу. Голубая флуоресценция сменилась желтой, та – розовой.
– Вот тебе твой экран, зануда, – сказал Гэллегер. – Видишь эти миленькие цвета?
– Конечно вижу! Я же не слепой. Но…
– Цвет меняется в зависимости от того, сколько ангстрем я даю. Вот так – синий. Так – красный. Так – опять синий. А когда выключаю лампу…
Проволока, которую держал Уолл, осталась видимой.
Хоппер со щелчком закрыл рот. Наклонился вперед, свесив голову набок.
– У проволоки тот же показатель преломления, что и у воздуха. Я специально так сделал.
Гэллегеру хватило совести слегка покраснеть. Ничего, еще будет время поставить Гэллегеру-Штрих выпивку.
– Специально?
– Тебе нужен стереоскопический экран, на который можно смотреть с любого угла, и чтобы при этом не возникало оптических искажений. И чтобы показывал в цвете – иначе в наше время нельзя. Ну так вот он.
Хоппер задышал тяжело. Гэллегер продолжил, глядя на него с ухмылкой:
– Возьми каркас ящика и сделай стенки из проволоки, чтобы получился сетчатый куб, причем сетка будет невидимой. Но это в обычном свете. Если же менять длину волны, появится изображение – цветное, в зависимости от количества ангстрем. Твой кинофильм или телепередача будет показываться в красках. Причем объемно, поскольку изображение создается невидимым кубом. И наконец, с любой точки оно будет смотреться без искажений, ведь это не оптическая иллюзия стереоскопического изображения, а настоящее трехмерное изображение. Дошло?
– Да, – слабым голосом ответил Хоппер. – Я понял. А почему… почему