лучший ее друг, но она отчего-то чувствует свою ответственность за него. Она должна ему помочь, должна…
Ладно, в последний раз. В последний раз она постарается провернуть что-то подобное. Честно, Марат! В последний раз.
– Ладно! – она решительно опустилась на край стола. – Слушайте сюда! Зеленая дача!
Батон поднял голову, непонимающе моргал глазами. Аниська присвистнул:
– Черт! Ты гений, Марго! А там никого еще нет?
– Да никого там нет, апрель же только! – уверенно заявила она. – Туда раньше конца мая не приезжает никто.
Рядом с их городком находился дачный поселок. В основном его составляли разбитые на шести сотках огороды, деревянные кое-как сколоченные домишки, фанерные сортиры и картофельные заросли. Но был на окраине поселка участок, который в народе назывался «Зеленая дача». За аккуратным, ежегодно тщательно подновляемым забором был разбит красивый сад с сучковатыми яблоневыми деревьями и пышными розовыми кустами. Сквозь ветки проглядывал светло-зеленый двухэтажный домик с террасой и ажурным балкончиком на втором этаже. Поговаривали, что дача эта принадлежит какому-то известному композитору, чуть ли там не народному артисту бывшего СССР. Как бы там ни было, но дача поддерживалась в чистоте и порядке. С мая по сентябрь на ней жили хозяева – и тогда из-за забора слышались веселые голоса и звуки рояля. Остальную часть года дача стояла закрытая. Сторож дачного поселка, которому хорошо приплачивали щедрые хозяева, наведывался туда пару раз в неделю, проверял, все ли в порядке. К приезду хозяев жена сторожа делала на даче генеральную уборку, протирала стекла, вешала чистые занавески и скатерти. Но это случалось не раньше мая. А сейчас стоял еще апрель.
– Слушай, точняк! – Глаза Аниськи загорелись. – Я там был однажды – мамка пыталась меня на лето к ним пристроить за садом смотреть. Ну так, бабла подбить чуть-чуть. Только они меня не взяли. Но дом-то я нормально видел. Там сто пудов есть че вынести. Техника всякая, картины-шмартины. Банан, твои возьмут, если не деньгами, а товаром долг вернешь?
– А я знаю? – дернул плечами Банан. – Ну а че, выхода-то все равно нет. Буду договариваться, чтоб вещами взяли.
– Ладно! Времени нет, идти надо сегодня ночью. Слушайте внимательно! – объявила Рита. – Банан, тебя особенно касается, напряги мозги – или что там у тебя в голове? Значит, так…
Луна давно зашла. Апрельская ночь была темной. Различить почти ничего было нельзя – фонарей в дачном поселке не было, а снег, ранее дававший хоть какое-то освещение, стаял. Рита с друзьями тремя бесшумными тенями проскользнули по разъезженной дорожке, мимо дачных участков к стоявшему на отшибе аккуратному дому. Где-то залаяла собака, скрипнуло на ветру рассохшееся старое дерево. И все стихло.
Они перемахнули через забор. Банан зацепился штанами за гвоздь, смешно замахал руками, и Рита, тихо выругавшись, освободила его. Проскочили через сад, поднялись по деревянным ступенькам террасы.
– Банан, ты останешься здесь. На стреме, – коротко приказала Рита. – Аниська, давай газету!
Пацан