нет, – покачал Игорь головой. – Бабушка могла не лгать, а просто рассказывала вам сказки на ночь. Как Арина Родионовна маленькому Саше Пушкину.
– Может быть, вы и правы, – не стал спорить старик. – Настаивать не буду. Но сама она, уверяю вас, искренне верила, что рассказывает правдивые истории из своей жизни. А, кстати, почему вас это заинтересовало?
– Сам не знаю, – слукавил Игорь опять. – Подумал, что для русалки не составило бы, наверное, труда отыскать затонувший на дне Финского залива корабль и найти в его трюме старинный сундук с золотом.
– Но зачем русалке золото? – хмыкнул старый антиквар. – Это только люди гибнут за презренный металл.
– Ой, не скажите, Илья Артурович, – возразил Игорь. – Вы не допускаете, что русалка, жившая в лесном озере во времена молодости вашей бабушки, совсем не то же самое, что русалка, обитающая, скажем, в Большой Невке в наши дни?
– А вот этого мы с вами никогда не узнаем, мой друг, – улыбнулся Илья Артурович. – Можем только предполагать.
Игорь промолчал. Он мог узнать это в самое ближайшее время, если…
– Вы о чем задумались, Игорь Артемович? – ворвался в его мысли голос старого антиквара.
– О том, что время иногда несется вскачь, а иногда плетется, словно хромая кобыла, – на этот раз честно ответил он. – Сейчас мне кажется, что пройдет целая вечность, прежде чем наступит полночь.
– Это все потому, что вы еще молоды, – грустно вздохнул Илья Артурович. – Для стариков время летит стремительнее, чем комета по ночному небу.
Они помолчали, думая каждый о своем.
– И все-таки я не поменялся бы с вами своей жизнью, даже будь у меня такая возможность, – вдруг повеселел старый антиквар. – Особенно теперь, когда у меня есть это!
Он любовно погладил кожаный корешок книги о российских полководцах.
– Только помните, что это наша с вами тайна, – с видом заговорщика подмигнул Илья Артурович.
– О, поверьте, я умею хранить тайны, – заверил его Игорь, пряча золотой червонец в карман.
На этом они расстались, дружески распрощавшись. Когда Игорь выходил, бронзовый колокольчик над дверью едва слышно звякнул, словно говоря, что и он вступил в тайный заговор против внука старого антиквара и обязуется хранить молчание о том, что узнал, подслушав их разговор…
Игорю очень не хотелось выходить из дома в полночь, несмотря на то, что на улице было светло почти как днем. Помимо того, что это время суток чревато неприятными встречами, он испытывал особенную неприязнь к белым ночам. На этот период он даже занавешивал окно в своей спальне двойными шторами из плотной и тяжелой ткани, чтобы оградить себя от бледно-мертвенного света, заливающего комнату извне. Иначе он не высыпался и часто по утрам чувствовал себя раздраженным и усталым. Ноябрь, когда начинало смеркаться уже в три часа дня, был ему милее июня и июля. Тем не менее, он любил Петербург и не променял бы его ни на какой другой город в мире. Он