дорогой оторочке
Золотые слова.
– Сядь…
И рыжий садится.
Наливает и пьет…
Занавески из ситца,
Рыбный суп и компот,
Сала тоненький пластик,
Хлеба серого шмат…
Никакой ты не классик
И собратьям не брат.
Просто жил, куролесил,
Создавал чепуху,
Средь подобных не весил,
Превращался в труху.
Говоря про нетленку,
Строчки слабые плел,
Жинку, верную Ленку,
До разлуки довел.
Прорицал: приумножишь;
Обещал: пропоешь;
Оказалось – не можешь,
Только плачешь да пьешь,
Пробиваешься воблой,
Благо, есть она здесь,
Весь какой-то прогорклый,
В пятнах плесени весь.
Ни врагов у порога,
Ни друзей, ни кого…
А ведь рыжий – от Бога,
И картав – от него.
Ответ
И не чета каким-то там Демьянам…
…конечно, я отличен от иных,
И не чета каким-то там не бедным,
Пусть, правда, иногда бываю вредным,
Зато люблю слова
И слышу их.
Мне это всё даровано судьбой,
Алтайскою распахнутою степью,
Крутой волной, кипящею под крепью,
И сумасшедшей высью голубой.
Вот где всему основа и начало,
Вот где истоки горя моего.
Попробуйте для звука одного
Добыть струну, чтоб песня зазвучала.
И я из «а» перетекая в «я»,
Рифмуя «у» и «ю» наудалую,
Дышу простором, женщину целую,
И, как птенец над кромкой бытия,
Предчувствуя окрепшее перо,
Заглядываю в бездну, замираю,
Отталкиваюсь, падаю, сгораю,
И, подставляя молнии крыло,
Вхожу в грозу на резком вираже,
Ликуя над свершившемся уже.
«Так я и жил в грязи, в опале…»
Так я и жил в грязи, в опале,
Слова искал везде, где мог —
На переправах, на привале,
На стыках судеб и дорог.
Я брал их влет, руками гладил,
Дышал теплом, катал во рту,
И по ночам в своей тетради
Я выставлял их на черту,
Как бабки на кон, по ранжиру,
От самых добрых до лихих,
И, трогая перстами лиру,
Я прятал золото под них.
И знай, мой друг, битком свинцовым
Сшибая кон в сиянье дня,
Что на кону лежит под словом
Не золото, а жизнь моя.
«Не изгой, не парвеню…»
Не изгой, не парвеню,
Развернув стихов меню,
Я листаю эту стаю,
И читаю и взлетаю,
И как будто наяву
В чудном космосе живу.
Вот искусство!
Вроде просто.
К такту такт, строка к строке,
Мягко, плотно, как берёста
В новгородском туеске,
Что хранит в тени покоса
Влажный холод родника.
Поднесешь