забинтованную обожженную руку. Затем просто уставилась в наполненное снегом небо, размышляя над своей дальнейшей судьбой.
За завтраком все старательно делали вид, словно ничего не произошло, когда, я ожидала худшего и долго боялась выйти из комнаты.
Мне всю ночь представлялось, как отец с позором, выгоняет меня из дома, прямо босиком на снег. Виделись злобные лица соседей, швыряющих в меня камнями.
В тревожных мыслях одна картина перетекала в другую и, в итоге, я уже отчетливо воображала, как скрываюсь от людей, живу в лесу и одеваюсь в звериные шкуры.
Но, отец и близко не думал ни о чем подобном.
Оказывается, он прекрасно знал, кто такие заклинатели. Просто ранее, он не считал нужным, говорить об этом.
Мама, наоборот обрадовалась, посчитав, что теперь меня ждет большое будущее, и я смогу вырваться из нашего захудалого Новогорья.
– Хоть выбьется в люди, – рассуждала она, – уедет жить в столицу, в конце концов!
Я внимательно слушала ее, и иногда поддакивала.
Тем временем мама так разошлась в своих фантазиях, что даже представила меня на службе у короля!
Услышав такое, папа быстро развеял ее надежды.
– Ты мать, с ума сошла? – он стукнул кулаком по столу, – с таким «даром» ей одна дорога – на границу! Моя дочь не будет рисковать жизнью из-за…, старого дурака!
«Старый дурак», было произнесено потише, ведь речь шла все-таки о короле.
Пусть даже многие и поговаривали, что старик совсем впал в безумие и пора бы уступить трон старшему сыну. Тем не менее, он пока не собирался короновать ни одного из своих трех детей, и все искал, с кем бы повоевать.
Мама, уяснив, что спорить бесполезно тяжело вздохнула и села на скамейку. Братья тоже молчали. Никто не хотел лесть на рожон и спорить с главой семьи.
Все прекрасно знали, почему отец так против подобных начинаний.
Не прошло и двадцати лет с окончания войны между Ален-Маром, в которой отцу пришлось участвовать.
Еще семнадцатилетним юношей он попал в самый разгар. Отвоевав четыре года, он чудом вернулся живым с сединой и множеством шрамов на теле. Так что, тема военных была практически запретной, по крайней мере, в стенах этого дома.
Единственное, что мы с братьями знали, то, что ален-марцы – жестокий народ с диким нравом и странными традициями.
Вопрос, о том, что делать с моим даром, был отложен…
Оставив завтрак недоеденным, я стянула косынку и принялась водить рукой по остриженным волосам. Острые кончики, некогда пышной шевелюры, щекотали ладонь, словно колючки ежа. Это показалось мне совсем непривычным и даже забавным.
Внезапно в дверь постучались.
Мама, уже бранившая Мерика за пролитый на отбеленную и накрахмаленную скатерть сок, подскочила как от грома.
Все снова затихли.
– Откройте, это тетушка Мара, – послышался скрипучий старческий голос.
– Сейчас, сейчас…, – мама нехотя подошла к двери, как будто боялась, что если откроет ей, то я опять начну захлебываться пламенем.
Дверь