о том, что значит лучше. Вечные издевки, оскорбления и крики в эти представления не вписывались. Хейки несильно сжал ее плечо и прошептал на ухо:
– Посмотри на меня.
Подчиняться ему хотелось меньше всего, и Элисон едва сдержалась, чтобы не отказать вампиру в просьбе. Любой жест или взгляд с ее стороны старшие Ричи могли расценить как неслыханную дерзость, но девушка подчинилась воле брата, как это делала всегда. Лед покинул рубиновые глаза Хейки, но до настоящего тепла его взгляд по-прежнему не дотягивал. Ее брат был мертв не только телом, но и душой.
– Я люблю тебя. – Его пальцы из каменных превратились в железные. Крепкая хватка вампира причиняла боль, но именно благодаря ей Элисон почти забыла о своих несчастных пальцах. – Ты ведь знаешь об этом, правда?
– Я знаю, – глухо отозвалась она, почти не слыша собственный голос. – Знаю, что ты любишь меня и потому желаешь для меня всего самого лучшего. Ты делаешь все ради меня.
Эти заученные фразы младшая Ричи повторяла вслух день за днем. От нее ждали их, и разочаровать кого-то из братьев она не смела даже не столько из страха быть наказанной, сколько из-за того, что другой жизни Элисон не знала. Она не представляла, что можно жить по-другому, когда ты сам несешь ответственность за свои слова и поступки, когда сам распоряжаешься собственной жизнью. Тихий и мягкий голос вампира действовал на нее успокаивающе, хотя девушка не доверяла Хейки в полной мере и считала его доброжелательные порывы затишьем перед бурей.
– Я счастлив быть рядом с тобой, – просиял вампир, и в момент его улыбки младшая Ричи увидела две пары острых клыков у него во рту, отчего ей стало не по себе. – Просто хочу, чтобы ты помнила.
Хейки приложил палец к ее губам и медленно провел по ним. Девушка не сводила с вампира глаз. Если ей говорили смотреть – она смотрела до тех пор, пока не скажут отвернуться. Если приказывали говорить – она говорила. Однажды ее заставят улыбаться по расписанию. И Элисон оказалась близка к истине в своих догадках.
– Улыбнись для меня, – попросил Хейки, словно прочитав ее мысли. Пока что он просил…
Но его просьбы имели свойство превращаться в приказы. Проще подчиниться, чтобы не испортить ему настроение. Элисон вымученно улыбнулась. Она не умела проявлять эмоции именно тогда, когда ее просили, – вот почему ее улыбка вышла вялой и слабой. Но Хейки это устроило. Он наконец отпустил ее плечо.
– У тебя очень красивая улыбка, – озвучил вампир давно известный факт. Элисон молча кивнула. – Слезы портят твое юное личико. Когда ты плачешь, оно становится сморщенным и печальным. Мне больше по душе, когда ты улыбаешься. Делай это почаще.
Хейки глянул на часы. «Все здесь происходит строго по расписанию», – вспомнила младшая Ричи. Она не в первый раз замечала озабоченность братьев ходом времени. Вампиры постоянно и во всем сверялись с часами, как будто торопились жить или боялись упустить что-то важное. Для Элисон, которая не являлась вампиром, такое отношение