том, что тебя готовятся перевести из Петербурга в другой город с повышением в должности. Следом за судьёй, следователем и прокурором. Только в этом я вижу логику.
– Куда перевести?! Меня Филиппов не отпустит! Он же при вас говорил об этом!
– Да Филиппова никто не спросит! Переведут приказом с самого верха! Филиппову останется только смириться. Ты что, думаешь, что, когда меня, например, переводили в московский сыск, мнение Филиппова кто-то спрашивал? Даже моё мнение никого не интересовало! Столыпин приказал мне таким тоном, что я не мог ослушаться. Такие вещи часто делают без согласия, исключительно по необходимости. Если бы моего или филипповского мнения испрашивали, я бы до сих пор служил здесь, в Петербурге, его помощником. Филиппов категорически не хотел меня отпускать. А я не имел ни малейшего желания уезжать служить в провинцию, тем более в Москву, в которой сыск сегодня глубоко разложен коррупцией, непрофессионализмом и неопределённостью.
– Хорошо, зачем меня хотят перевести в другой город?
– Это ключевой вопрос, ты даже не подозреваешь, насколько важный. Кто-то очень влиятельный, из самых верхов, заинтересован всех лиц, причастных к «Делу Нойда», из Петербурга убрать. Всех кроме Филиппова, который, как я думаю, имеет слишком высокий статус и личное доверие царя, чтобы с ним так поступить.
– Но зачем!!! – не выдержав, воскликнул Пётр. Он пока ещё ничего не понимал из этого откровения. Оттого его мозг пребывал в состоянии паники.
– Кто-то хочет, чтобы в Петербурге не осталось людей, знакомых с «Делом Нойда». Причина может быть только одна: это дело распутано тобой не до конца. Убийцу ты нашёл, но его мотив установил не с полной точностью. Григорьева является более сложным персонажем, чем тебе кажется. Кто-то из высокопоставленных лиц Петербурга хочет, чтобы подробности по её личности навсегда остались в тайне.
Важная деталь вот в чём. О причастности Григорьевой к убийству детей деревенские не могли не знать, как минимум должны были догадываться. О том, что она своих внуков ненавидела, что хотела развести своего сына с невесткой – их матерью, – что убийство детей только ей на руку, они знали все поголовно. Но при этом такие сведения они от следствия сообща утаили. Григорьева то ли держала местных в какой-то от себя зависимости, то ли была связана с ними каким-то другим преступлением, ещё более жестоким. По сути, если копать до конца, там всю деревню надо представлять перед судом за укрывательство убийцы.
Узнав в январе сего года об убийстве в Степановке, о том, что делом занялся департамент полиции37, что выглядело очень странно, поскольку никакого политического подтекста визуально видно не было, я стал наводить справки. – Пётр машинально отметил про себя, что в то время Кошко ещё служил помощником Филиппова; до его перевода в Москву оставался месяц. – Вот что мне удалось тогда выяснить.
Деревня называлась Степановкой по фамилии помещика Степанова. Тот образовал эту деревню во второй половине прошлого века. При нём она разрослась