тело Тимофея, то на Точилина и Артура. – Он что умирал? Тима умирал, да?! Наверное, я виновата.
– Наверное, – злобно пробурчал Точилин. – Хэ! Конечно, ты во всём и виновата!
– Умирал. Да! – один противостоял агрессии великолепной гостьи чёрный Тима. – Ты виновата, твар. Понятно. Да. Вижу, что ты. Больше некому!
Между тем Точилин склонился над распластанным на грязном бетонном полу телом Лемкова, но поднять друга не решался, потому что несло от него… не цветочками. В общем, понятно, чем могут пахнуть внутренности сильно выпивающего человека. Одновременно, Точилин не мог оторвать взгляда от великолепной в своём нынешнем облике Тамары. Она потрясающе выглядела. Эдакий симбиоз деловой женщины, дорогой шлюхи и базарной стервы.
Артур подошёл на помощь, ткнул загнувшегося Точилина легонько под зад коленом и проскользнул тенью в сортир. Точилин распрямился и замер. Зашевелился на полу Тимофей. Хрипя, отплевываясь, с трудом поднялся на четвереньки.
– Чё приперлась, стерва? – просипел он.
– Потрясающее ничтожество, – сощурилась Тамара, будто присматриваясь к явлению с того света. – Вы уже все тут спились окончательно.
– Что тебе ещё от меня нужно?! – напряжённо и членораздельно прохрипел Тимофей, встал на колени, выпрямил спину. В долгополом, растянутом своём, драном свитере, бородатый Лемков выглядел странником, нищим оборванцем, что встал на колени перед барыней в ожидании милостыни.
– От тебя ж несёт, как от помойного ведра! – злобно, истерично выкрикнула Тамара. – Посмотри, во что ты превратился?! Художник!
– Тебе какое дело?! – заорал Тимофей. – Всё выгребла и – проваливай!
– Для твоего же блага! – тихо сказала Тамара. – Для твоего же блага, Тимоша. Пойми меня!
– Для моего?! – заблажил Тимофей. – Для моего?! – и шагнул было одной ногой к женщине, но подняться со второго колена не смог. Тамара шарахнулась от него, стукнулась затылком о пустой стеллаж, отчего упал сверху одинокий глиняный горшочек и, жалобно хряснув, рассыпался у ееёног.
– Тима, я всё сейчас объясню, – воскликнула Тамара.
– Мне? – изумился Тима-сын. – Не надо.
– Тебе надо… – продолжила Тамара, коротко и зло глянула в сторону чернокожего Тимы, мол, куда ты-то лезешь, и вновь обратилась к Тимофею Лемкову:
–…надо сломать эту свою скотскую жизнь. Сломать враз и бесповоротно, как засохший сучок! – вдохновенно призывала Тамара и даже приложила руки к груди. Пальцы её блеснули перстнями и золотыми кольцами. – Соберись силами, Тима, соберись. Бросай всё. Поехали со мной. Начнём новую жизнь. Я всё устроила. Вот. Вот, – она принялась копаться в своей дамской сумочке. – Как же тут у вас темно! На улице солнце встает. Асфальт полили. Свежо, прохладно. У вас тут – могильная сырость, мрак, как в склепе. Смрад. Вот, – она протянула Тимофею бликующую карточку, размером с визитку.
– Что это? – спросил с неприязнью Тимофей, но принял карточку из рук бывшей возлюбленной.
– Часть твоих денег. Очень больших денег! Остальные на другом счету. Тоже на