ни один мужчина, кроме папы, не подавал мне завтрак.
– Кулинария – мое хобби, – скромно сказал он. – Можешь перевести фразу на чешский?
Она наморщила лоб, жуя салатный листик.
– Vaření je můj… хобби?
– Ты освоила притяжательные местоимения!
– Были хорошие учителя.
– А «хобби» по-чешски koniček. Как «конек», легко запомнить.
– Очень вкусно! – Она уплетала сыр. – Я твоя должница. Мой «коничек» – пироги с вишнями. Так что в следующий раз за мной ужин.
– Договорились! – Идея следующего раза обнадеживала.
На улице, перед тем как расстаться, она чмокнула его в щеку.
– Спасибо за еду и за порядочность.
Подозрение клюнуло: не был ли ночной эксцесс постановкой, проверкой? Обкатав, он отмел эту мысль. Нельзя сымитировать такой бессмысленный взгляд.
Корней запустил браузер, вбил в поисковую строку «сомнамбулизм».
«Психическое расстройство парасомнического спектра, при котором люди совершают какие-либо действия, находясь в состоянии сна».
«Склоняют к сексу», – от себя добавил Корней.
«Случаи сомнамбулизма обычно состоят из простых, присущих конкретному человеку действий, но иногда появляются сообщения о людях, чье поведение во время сна отличается высокой сложностью».
Статью из «Википедии» иллюстрировала картина Джона Эверетта Милле: босоногая девушка в белой сорочке бредет по полю. Да, именно такие глаза были у Оксаны.
«Причина снохождения неизвестна».
«По оценкам, распространенность составляет 4,6 – 10 %».
– Редкий экземпляр… – буркнул Корней.
«Название „лунатизм“ происходит от позднелатинского lunaticus – безумный, от латинского luna – луна. Термин связан с представлениями древних народов о влиянии лунных циклов на психику человека».
– Полнолуние… – шепнул Корней.
В прихожей зазвенели колокольчики, ворсистый ковер зашуршал под подошвами.
– А кто это у нас опаздывает? – спросил Корней.
Но на пороге появился вовсе не Соловьев. Визитер был одет в элегантный костюм цвета морской волны, льняную рубаху с широким воротом и остроносые туфли. Яйцеобразная голова заострялась к ранней лысине. Круглые очки стреляли бликами, отражая свет. Поразительно высокий, мужчина пригнулся, чтобы не удариться макушкой о притолоку.
Корней перешел на чешский:
– Здравствуйте.
Визитер улыбнулся. А Корней онемел.
В интернат Корней Туранцев поступил семиклассником и отучился два года. Два бесконечно тяжелых года. Ему мнилось, что будет неплохо пожить вдали от маминого приятеля. Но фантазии о летнем лагере, днепропетровском Хогвартсе, расшиблись о суровую реальность.
Дети в интернате были хуже, чем третий отчим. Учителя тоже, особенно Анатолий Анатольевич Грач, химик. Обидные клички, пропавшие из тумбочки вещи, жвачка в тетрадках – самое безобидное, что поджидало Корнея.
На территории школы догнивала заброшенная котельная, в ее недрах мальчишки курили, а некоторые экспериментаторы нюхали