тесной груди.
Вошли официанты, неся на больших подносах какие-то блюда и бутылку шампанского в ведерке со льдом. Мы молча подождали, пока они расставили все это на столе и разлили шипучий напиток по бокалам.
– Марина, – повторил Филипп, когда мы снова остались вдвоем. Казалось, ему не хватает слов. – Прости меня, прости. Просто прости, если сможешь, – выпалил он на одном дыхании.
Я ожидала услышать что угодно, но только не извинения. Сидя в этой комнате, напротив самого красивого мужчины на этой планете, в упор смотрящего на меня, в окружении расплывчатых теней, я не могла вспомнить ни одной причины, по которой должна была его прощать. Видимо, он почувствовал мое замешательство и продолжил, произнося слова быстро, проглатывая окончания и самую капельку картавя:
– Прости, что хотел убить тебя, поддавшись многовековой ненависти, которой, по сути, уже давно и не чувствовал. Прости, что напугал тебя, что осложнил тебе жизнь. И за то, что ты была вынуждена прятаться, за то, что я следил за тобой, тоже прости.
Филипп резко замолчал и обхватил голову руками, взъерошив аккуратно уложенные волосы. Слов не было, я не могла ничего ответить, объяснить, что я все понимаю и не держу на него зла. Пока я размышляла над тем, как лучше донести до него свои мысли, он поглядел на меня и уже медленнее продолжил. В голосе его звучала боль.
– Я следил за тобой все это время, с момента нашей первой встречи около его дома. Я видел, как он берет тебя за руку, как будто ты его собственность, целует, прикуривает тебе сигарету. Видел, как ты смеешься его шуткам, как обнимешь, прижимаясь к нему всем телом. Вы вместе ходили в кино на твои любимые фильмы, в рестораны, где он заказывал еду, которая тебе нравится, встречались с близкими тебе людьми, а потом возвращались вместе в ваш общий дом. Я сходил с ума, представляя, как он ласкает тебя всю ночь. Как утомленная, ты засыпаешь в его объятьях. Я видел на тебе знак его защиты, оповещавший всех магов – ты принадлежишь ему, и понимал, что я мог бы поставить защиту крепче, мог бы лучше охранять такое сокровище, если бы оно досталось мне. Я метался по городу, мечтая, чтобы кто-нибудь нарушил закон, и я смог выплеснуть свою боль, свою злость на судьбу за то, что это он лежит с тобой в своей кровати, а не я.
– Ты снился мне каждую ночь, – сказать это было так естественно, будто слова только и ждали, когда их выпустят на волю. То, что я не могла заставить себя рассказать ни Андрею, ни лучшим подругам, ни собственной матери, в разговоре с Филиппом было чем-то само собой разумеющимся.
– Ты не любишь его? – в голосе вампира смешалось отчаяние, пережитое им за прошедшие недели, с безумной надеждой.
– Нет, – прошептала я. Это было предательством, чем-то совершенно ужасным и абсолютно неправильным, но также это было правдой. «Прости меня, Андрей, – подумала я, – это выше меня».
Еще целую секунду Филипп смотрел на меня через стол, потом с недоступной ни одному человеку