моя мама, которую воспитывали воцерковленной и доброй христианкой, не ходит в церковь. И постоянно спорит с бабушкой о том, что священники грешат еще хуже прихожан, что целовать останки давно умершего человека – глупо и тому подобное. Бабушка до сих пор считает, что мама делает это назло. Папа не ввязывается в их споры, он предпочитает не говорить на такие непростые темы. Отец настоящий дипломат, никогда не обсуждает религию, политику и футбол, поскольку не хочет ни с кем ссориться.
Я пока не определилась со своим отношением к религии. Мне кажется, Бог есть. Но чтобы я часто думала о вере, молилась, посещала храм – этого не было. Хотя меня всегда притягивал свет свечи, богато украшенные иконы, строгие лики святых. В церковных службах есть что-то торжественное и сильное, настоящая красота.
Как только мы зашли в дом, я полной грудью вдохнула этот неповторимый аромат свежей выпечки, зажженных свечей, и дерева. ДОМ.
Вот из кухни, еще в фартуке, спешит моя бабушка. Круглолицая и румяная, сама напоминающая сдобную булочку, и крепко прижимает меня к себе.
– Алечка! Какой сюрприз нам устроила! Мы как раз говорили вчера про тебя. Давненько не приезжала к нам!
– Привет, – я отпустила бабушку, – Добралась наконец-то. А что это у вас зажженными свечами пахнет? Опять с электричеством что-то? – я начала снимать верхнюю одежду.
– Как-то не так пахнет, что ли? – сразу заволновалась бабушка.
– Нам набор свечей дарили на Новый год с глинтвейном, им и пахнет, не ахай, – успокоил всех дедушка, – Гроза надвигается. Наша бабушка боится, что электричество полетит. Или ворвется шаровая молния.
Я не могла не улыбнуться. Бабушка очень любила слушать новости и выступления каких–нибудь псевдо–ученых. А потом она выдавала свое коронное: «А вот умный человек по телевизору сказал…». Сопротивляться было бесполезно. Шаровая молния, видимо, та же песня.
– Я же за вас беспокоюсь! А вот умный человек по телевизору сказал, что если в грозу включено много техники, то шанс приманить шаровую молнию возрастает на 60%.
– А что не на 65%? – хитро улыбнулась я.
Дедушка ухмыльнулся.
– Алевтина! – бабушка, несмотря на сердитый тон, тоже заулыбалась .
– Пойду, проверю аккумулятор, – Дедушка потрепал меня по плечу, – Нина, вы садитесь есть без меня пока.
– Старый, пироги-то остынут.
– Я сейчас, – сказал дедушка, выходя за дверь.
– Прямо независимый какой, – фыркнула бабушка, – А мы с тобой пойдем пироги есть.
– Если честно, я не голодна, – я попробовала мило улыбнуться, но меня это не спасло.
– Аля, и ты туда же? Нельзя ведь совсем не есть, ласточка. И так кожа да кости.
– Ба, я вешу не 45 килограмм.
– Еще бы, велика радость, – бабушка уже мягко вела меня в столовую, – А я кому наготовила? Дед-то не съест .
– Никто не съест это за один раз, ты так много пирогов делаешь, – заметила я, присаживаясь