Вадим Фефилов

Тени Мали


Скачать книгу

на твою Женевскую конвенцию.

      Старик быстро разжег новый костер. Она собрала мусор и остатки пищи после ужина, чтобы сжечь и закопать в песок.

      – Дядюшка Орион, почему я прежде не видела ни вас, ни Орла?

      Старик молчал и ворошил палкой костерок.

      – Вы меня слышали?

      – Да ты и не могла нас видеть. Еще недавно мы с Орлом сидели в Центральной тюрьме в столице Бамако.

      Она чуть было не открыла рот от изумления. Ей, офицеру йеменской госбезопасности, пускай и бывшему, предлагалось похитить французского адмирала в банде с африканскими уголовниками. После такой операции (если останется жива и на свободе) она уже не сможет побывать на домашнем матче «Бенфики» в Португалии. И никогда не научится плавать, глядя на скандинавские фьорды. Отныне ее уделом будут колючки вокруг и одногорбые верблюды. И приговор к туарегскому чаю со сладкой пенкой – пожизненный.

      – Наказание отбывали по тяжким статьям? – наконец спросила она.

      – Да как сказать. – Во время долгой паузы старик пристально рассматривал ее лицо. – Я сидел по обвинению в терроризме… похищение людей и прочее. Часть срока отбыл в одной камере с бывшим премьер-министром Жаном Камбандой. Его посадили за геноцид девяносто четвертого года в Руанде. Но он хороший мужик оказался на самом деле.

      – Дайте угадаю… Вас зовут Мохаммед Али Вадоусене?

      – Это мое мусульманское имя, но по рождению меня зовут Орион.

      – Я слышала о побеге по радио, когда ночевала у родственников. А за что сидел он? – она показала рукой на палатку.

      – Мадемуазель Медина, вообще-то в тюрьмах не принято спрашивать, за что сидел…

      – Мы пока еще не в тюрьме, дядюшка Орион.

      – Он зарубил свою маму мечом, доставшимся по наследству от отца.

      – Я прибегаю к Аллаху за помощью против шайтана во имя Бога Милостивого и Милосердного! – произнесла изумленная девушка. – По радио сказали, вы застрелили четырех охранников Центральной тюрьмы…

      – Да, мы их застрелили! – Старик ткнул указательным пальцем в небо: – Аллах велик! Мне этих людей совсем не жалко. Первые годы я находился в одной камере с марокканскими уголовниками из Касабланки. Их было девятнадцать человек. Они отбывали срок за серийные убийства, изнасилования и бандитизм… И я, сидевший по террористическим статьям, для них был чужаком. Тюремная солидарность на меня не распространялась. Как я выжил в нечеловеческих условиях – сам не знаю. Повезло. Тюремщики видели, как надо мной издевались эти арабы. Но их это развлекало и даже веселило… На восемнадцатый год заключения… я тогда уже сидел в одной камере с бывшим премьером Руанды Жаном Камбандой… Во время прогулки в тюремном дворе я нашел кусок газеты и спрятал его, чтобы потом почитать… О Аллах! Впервые за долгие годы появилась возможность просто почитать газету! При обыске камеры тюремщики нашли этот листок и в наказание связали веревками мои руки и ноги. И не развязывали ровно три дня. Мадемуазель Медина, тебе когда-нибудь приходилось лежать в связанном состоянии долгое время?

      – Однажды, но всего несколько часов.

      – Значит,