бывает там чаще, чем я…
Они замолчали. Тетя Маша уставилась в пол. Антон устремил взгляд в маленькие дверные окошки. По дороге колотил дождь, пролетая метеоритным дождем в желтых лучах фонаря. Колесникову стало душно. Казалось кровь прилила к лицу и вязкой жидкостью заполнила голову. Внезапно захотелось выйти на улицу и вдохнуть осеннюю прохладу.
– Не надо меня подвозить, я сам доеду.
– Перестань…
– Нет, правда. Хочу прогуляться.
Как только Антон покинул ГАЗель, в лицо ударил промозглый ветер. Даже с капюшоном на голове и в дутой куртке, ночной холод пробирал до костей. Пройти пару кварталов, а там спуск в метро.
На пустой улице появился автомобиль. Он осветил фарами полотно черного асфальта, согнав Антона на тротуар. Здесь в неглубоких лужах гнили опавшие листья. От кустов пахло сырыми корнями и землей. Ветки дрогнули, осыпав град из капель. Парень отскочил к бордюру.
– Совсем нервы не к черту, – пробубнил он и, сторонясь зарослей, снова вышел на проезжую часть.
Позади послышались шаги. Возможно, кто-то в эту изморось точно так же спешит в метро. Антон обернулся. Черный силуэт прыгнул на бордюр и скрылся в тени пешеходной дорожки.
Шаги продолжились: четкие, размеренные, порой хлюпающие по лужам. Колесников ускорил ход, и незнакомец зашагал быстрее. Антон замедлился и человек присел, будто завязывал шнурки.
Совпадение? В животе холодом растекся страх.
«Что, если он выследил меня? Сейчас подойдет ближе и приставит нож к горлу. Приставит? Зачем ему меня пугать, если можно просто убить. Перерезать глотку и лишить жизни, как всех тех людей…»
Колесников не выдержал напряжения и сорвался с места. Он добежал до широкого проспекта и решил оглянуться. Позади в тусклом свете пустела насквозь промокшая аллея.
Затяжной гудок автомобиля. Антон, ослепленный фарами, дернулся в сторону. Старенький фольксваген с запотевшими стеклами пронесся мимо.
– Черт, – отдышался парень, – не психопат, так автомобиль… Соберись уже!
Он пересек проспект и вошел в опустевший двор многоэтажек. Здесь шумели изрядно пожелтевшие деревья, сцепившись ветками, словно пара греко-римских борцов. Где-то вдалеке под потухшим фонарем одиноко заскрипели качели. Колесников последовал по извилистой парковой дорожке. Озираясь по сторонам, он никого не видел, однако чувствовал. Чувствовал тот самый взгляд, что был способен останавливать не только время, но и спешный стук его сердца.
«Откуда? Откуда он смотрит? Быть может из того темного подъезда, где давно перегорела лампочка? А может, прячется за деревом?»
Ответ не приходил. И, пересекая двор, Антон все отчетливее ощущал пристальное внимание, которое скорее окутывало его, чем исходило из определенной точки. Он столько видел в астрале, столько пережил – такое вряд ли приснится даже безумцу. Что ж, возможно, именно поэтому Антон гораздо больше других боялся умереть. Там нет блаженства и рая, если их не было при жизни. После смерти мучения души не прекращаются. Они, вопреки ожиданиям, лишь закольцовываются в какой-нибудь из девяти кругов ада.
Средь