своей шутке. – Говорят одно и то же, думают одно и то же, спрашивают одно и то же. Даже невероятно, как у людей не может быть никакой индивидуальности! Поэтому мне и нравится мой Томас – он другой». Лиля встречалась с мужчиной, возраст которого изящно умалчивала. Она была единственная здесь, которая открыто говорила о цели своего пребывания, и меня очаровывала ее уверенность в себе: «Я из Магадана приехала задницы датским детям вытирать? Раз приехала – значит останусь!» Очаровывала – потому что у меня самой не было ни уверенности, ни цели. Я еще не совсем точно представляла, зачем я здесь и что будет дальше.
– Лиль, как хотя бы называется эта гадость? – от рюмки с коричневой жидкостью ощутимо тянет ментолом.
– Это лакрицевый ликер, культовый местный напиток. Говорю же, извращенцы.
Вот так неровным шагом мы вступили во второе отделение weekend-программы под названием «бонус», предполагавшее дегустацию местного бара. Вдруг к нам за столик плюхнулась девица с таким мэйкапом, что я решила пристрелить любого, кто еще скажет что-нибудь про русских женщин. Датчанка залепетала что-то на своем языке, приторно улыбнулась и провела рукой мне по бедру. Я инстинктивно отпрянула, и скандинавская Эми Уайнхаус, подмигнув, была такова. Вскоре я стала объектом вожделения еще нескольких викингесс, на что Лиля заявила, что мне лучше не отклонять предложения так быстро – пока не узнаю поближе датских мужчин.
Я поглядывала на крошечный танцпол и прикидывала, сколько все-таки надо выпить, чтобы нескольким сотням человек уместиться на десяти метрах квадратных? Подруга объяснила, что тесная площадка – отличительный признак всех датских дискотек, и это ее нескончаемо злило: «Развернуться негде». Датчане танцевали парочками, и все одинаково. Перекручивались друг у друга под рукой, приближались и отдалялись, как в национальном русском хороводе «Каравай». Они крутились так под всё – от шлягеров Roxette до Шакиры, просто замедляя или наращивая темп. Датские инженеры уже давным-давно придумали машину времени и перенесли всю страну на 50 лет назад – в золотые времена «Аббы» и Джорджа Майкла. С запашком пива, с тесным и полутемным танцполом в датских клубах действительно создавалась кантри-романтика 70-х.
Наши угадывались сразу. Даже если ты пытаешься выпрыгнуть из общего кружочка, тебя силой затащат обратно. Было видно, что иностранцев очень злит наша технология танца, потому как им такое чувство коллективизма не свойственно. Но главная причина: места в кружочках – еще на десять таких же. Дания же маленькая страна – иностранцы, опомнитесь!
Через несколько минут я вспомнила, наконец, легендарного Пашу и других одноклассников по языковой школе. Для себя я отметила неоспоримое преимущество славян и прибалтов перед датчанами: те часами смаковали коктейли, дабы достичь нужной танцевальной кондиции, а мы в этой кондиции приходили. Поэтому первый человек на танцполе – всегда русский, украинец, латыш