случается истерика – она принимается хохотать. Я видел такое у смертных – смехом они маскируют страх. Так сильно боится воды?
Проследив, чтобы жрицы уложили её в постель, и приказав духам ветра следить, я оставляю девочку. Нужно подготовить для неё прислужника. Немедленно.
Глава 10. Невольная
Лииса
Он сидит на полу, растрепанный, бледный. Под глазами чёрные тени, стеклянный взгляд устремлён в никуда. Весь он – как брошенная верёвочная кукла. Я видела такие недавно на царском пиру, где его заставили присутствовать. Искусно сделанные, они напоминали людей, только двигались дёргано и странно, а когда кукловод оставлял их – замирали.
Когда он так неподвижен, живут лишь его руки. Чуткие, изящные пальцы сейчас нежно гладят глиняную табличку – каждый вырезанный на ней знак. Что-то о земледелии. Вчера это был трактат архитектора, позавчера – рецепты травника, до этого – труды по истории. Он читал их запоем и с удовольствием пересказывал.
Он слеп, и мне остаётся лишь гадать, каков для него этот мир: танец звуков? игра ощущений? Многословен он лишь со мной, а видимся мы не часто, поэтому голос у него хриплый и тихий. Внешность его не заботит: по человеческим меркам красивый, он одет в лохмотья – некогда роскошные, сейчас неопрятные. Его волосы, длинные и густые, всегда в беспорядке. Они тусклые, а его лицо измождённое – слишком часто он забывает про еду, а слуги – про него. Он похож на отшельника – если, конечно, бывают отшельники без света внутри, отчаявшиеся и несчастные.
Он одинок, и он изгой. Люди избегают его. Я думала сначала, дело в изъяне: он слеп. Для людей это важно. Говорят, слепота – проклятие Неба.
Но оказалось, всё из-за его происхождения. Его зовут Юнан, и он единственный сын царя Саргона.
Немощный. Ненужный. Нелюби… Нет, это давно не так, ведь я люблю его, всем своим существом, всем сердцем – если оно есть у духов. Он моё солнце и звёзды, он сияет для меня куда ярче богов, даже великих, его речь слаще музыки, а его облик совершенен.
Я же для него – безликий дух. Моё присутствие – порыв ветра и тепло солнечных лучей. Для него я не должна существовать, но он угадывает каждый раз, когда я влетаю в его каморку – и улыбается. Лишь мне одной он улыбается.
Это неправильно, так быть не должно. Дух не может любить человека. Мы живём со смертными бок о бок, но люди не видят и не слышат нас. А мы воспринимаем жизнь совсем иначе: не растём, не меняемся – лишь существуем. У нас нет детства, нет родителей, нет пары, и любви у нас тоже нет, как и судьбы. Обо всём этом я узнала от него. И от других смертных, когда присмотрелась. Духи не отсчитывают время и питаются благодатью, которой кормят нас боги – господа наши и повелители.
Ветер гонит по небу облака – это мы, духи. Идёт дождь – тоже мы. Камни, волны и туман – всё это мы. Как нам равняться со смертными хотя бы в числе? Даже здесь мы не сходимся.
Нет, дух не может полюбить человека. Мы и любить-то не должны – зачем дождю привязанность или ветру – забота? Это человеческое, это не для нас.
Духи равнодушны к людям – мы всегда рядом, но так мало знаем о смертной жизни. Я поняла это пятнадцать лет назад по человеческому