модного по тем годам. Женьке нравилась фотография, где дядя Сережа, заложив руку за борт белого кителя, стоял на мостике. Всю навигацию он возил праздную публику до Астрахани и обратно. Дело это было недешевое, поэтому и публика ехала дорогая. Дамы путешествовали в воздушных платьях и с зонтиками, а кавалеры – в шляпах и широких брюках. Женька видел это сам, когда ходил с бабушкой встречать дядю Сережу. В их городе пароход делал остановку. Другой не переехавший дед, дядя Костя, тоже был занят важным делом. Он руководил районной Заготконторой где-то на реке Каме, сдавал государству пушнину. У него было трое мальчиков и одна девочка.
Была еще одна семья, «слетевшаяся» в Поселок. Старшая сестра дедушки Анна Захаровна, седовласая дама с бриллиантами в ушах. Ее муж Тихон Мироныч, с вылепленной головой, бритой наголо. И их сын Володя, умного вида парень лет 17-ти. Они приехали из далекой Клайпеды, совсем Женьке неизвестной. Дядя Тиша, так Тихона Мироныча под семейный лад переименовал Женька, прибыл первым. Как дедушка Алексей, он был кадровым военным, и, как дед Володя, – танкистом. К концу войны дослужился до подполковника. Его полк был расквартирован в Литве. Дядя Тиша разместился у Женьки с бабушкой, но через месяц ему дали квартиру. «Положено», – коротко объяснила Нина Алексеевна. В те времена любой офицер, уволенный в запас, имел право выбрать город, в котором ему хотелось бы поселиться после службы, и быстро получить там жилье.
Раньше Женька не видел дядю Тишу, поэтому, когда в проеме двери остановился незнакомый мужчина в военной форме, он вежливо, как учила бабушка, поинтересовался:
– Вам кого?
– Тебя! – весело сказал мужчина. – Тихон Мироныч я. Слыхал про такого?
Лишенный отцовского внимания, при всяком удобном случае Женька старался быть ближе именно к мужчинам. В этом крылась не любознательность, Женьке была важна атмосфера. Ведь именно она давала возможность ощущать себя частью большой мужской общности, никак не пересекавшейся с женской. Сцепив руки за спиной, Женька стоял в любимой матроске, в шортах на лямке, сандалиях на босу ногу и в огромной пилотке из «Учительской газеты». Был, правда, бабушкин журнал «Семья и школа». Но какая из него пилотка?
– А где это – Клайпеда?
Дядя Тиша поставил на пол маленький чемоданчик с блестящими набойками на углах и заученно смахнул несуществующую пыль с погон. Женька впервые видел погоны так близко.
– Это в Прибалтике, – сказал дядя Тиша.
Золото на его плечах заблестело настолько нестерпимо, что Женька, вмиг позабыв, о чем спрашивал, оказался в волшебной пещере Алладина. Накануне Нина Алексеевна читала ему эту сказку, и, зажмурившись, Женька опять ощутил то, в чем сладостно пребывал вчера. Однако это продолжалось недолго. Новый интерес взял верх, и Женька приоткрыл глаз.
– Прибалтика – это где?
– Э-э, брат, – сказал дядя Тиша, а потом добавил (по-военному, догадался Женька). – Ты, я вижу, совсем не владеешь обстановкой.
Он по-хозяйски прошел в комнату и уселся на стул. Потом притянул Женьку