себя наследником крупного рода.
1
Абсолютным источником для такой истории была его прабабушка. В этой сухонькой, небольшого росточка старушке, носившей длинный платок, пришпиленный булавкой невероятных размеров, правнука впечатляло не количество детей – он реально не понимал, что это прабабушка и родила их всех, – а два других обстоятельства. Ведь будучи довольно разными по смыслу, оба укрепляли Женьку основательно, плодя ему все новые резоны умиляться корням. Во-первых, прабабушку звали не «Марь Петровна», что Женьке доводилось слышать в детсаду, во дворе или на улице. У нее было особенное и красивое имя – Александра Александровна. К тому же мальчик не сводил все к заурядному выводу – дескать, это просто «два раза Саша». В его сознании имя прабабушки ассоциировалось с набором звуков, составленных приятным образом. В нем Женька различал музыку.
Вслед за внуком Нина Алексеевна тоже произносила наречение матери, слышанное с детства. Причем делала это по звучно, навостряя гармонию своего взрослого, и посему более разлаженного, чем у ребенка, слуха.
А потом трепала Женьку по загривку:
– И вправду музыка!
От бабушкиной похвалы Женьке тоже становилось радостно. Снизу вверх глядя на Нину Алексеевну, так без оглядки разделившую смелую гипотезу о мелодичности прабабушкиного имени, Женька шел дальше. Он начинал перечислять всех бабушкиных братьев: «Алексей, Владимир, Георгий, Константин, Михаил, Сергей…» В них ему тоже слышалась музыка. И это тоже доказывало – семья действительно была что надо. Не в каждом крестьянском дворе выбирали такие, совсем не деревенские имена.
Вторым «обстоятельством» был род занятий Женькиной прабабушки. Александра Александровна служила экономкой у известного в городе профессора математики. На самом деле она числилась домработницей, но «экономка», как и «род», Женьке нравилось больше. Ведь, бывая в гостях, он не раз видел прабабушку в накрахмаленном до синевы переднике. Какая же она домработница?
– Профессору без нее никак! – заявлял Женька приятелям, хотя ни он, ни они даже не представляли, чем этот профессор занимался. Зачем ему экономка?
Впрочем, Женька догадывался «зачем». Ведь из всей компании он один видел профессора, часами сидевшего за большим письменным столом. На столе внавалку лежали бумаги, книги с потрепанными корешками и пропасть деревянных карандашей – наполовину целых, наполовину сточенных. Все это высокий старик в шапочке-тюбетейке и круглых очках – профессор был похож на Айболита – беспрестанно перекладывал с места на место. Но самая главная его обязанность заключалась в другом. Время от времени профессор брал в руки бронзовый колокольчик и красиво звонил прабабушке.
Через год профессор умер. Прабабушка переехала к Нине Алексеевне. «Доживать», – извинялась она постоянно. «О чем вы, мама?» – так же постоянно отвечала ей Нина Алексеевна. Она выглядела растерянной. Но при этом хорошо понимала, что скрывалось за извинительной интонацией матери. В манере, с какой Александра Александровна произносила свое