подобных, а я буду любить ее естественно, и постоянно внушать ей эту любовь, буду ласкать до тех пор ее тело, пока не почувствую взаимности. Что может быть краше взаимного притяжения двух тел. Она считала меня наивным неискушенным ребенком, что ж, пусть теперь как можно дольше чувствует меня как искушенного и зрелого мужчину».
Этого часа Эскин ждал с безумным нетерпением, он не спал всю ночь и думал, представляя себе, как все будет происходить. Она вошла в его квартиру как робкий зверек. Пустой зал на самом деле произвел на нее ошеломляющее впечатление.
Для эффектной наглядности Эскин даже оставил в углу груду осколков стекла от посуды и чешского шкафа.
– Милиция была?! – спросила дрогнувшим голосом Соня.
– Была, – усмехнулся Эскин.
– Ты что-нибудь сказал?!
– Сказал!
– Что?!
– Разве это так важно, – улыбнулся он и поцеловал ее.
Она пыталась отвести от поцелуя свои губы, но Эскин с силой притянул ее к себе и жадно поцеловал в губы, запустив свой язык в нее, в ее нежный ротик.
Она тревожно задышала, стыдливо прикрыв глаза. Эскин легко подтолкнул ее в комнату и там уже повалил на постель.
Он сам быстро срывал с нее одежду, а она плакала, ей было стыдно и унизительно, как он и предполагал, а ему было все равно хорошо, как зверь он лег на нее и с ослепительной вспышкой своего взгляда вошел в ее податливое лоно, лоно замужней женщины.
Еще он сделал засос на ее груди, предвкушая, как она потом будет прятать грудь от своего мужа. И тут же он излил в нее семя. Он вдруг захотел, чтобы Соня родила от него, это было бы самой прекрасной местью за весь ужас, который он недавно пережил по ее вине. Соня зарыдала, а вскоре забылась в его горячих объятьях.
Эскин не уставая, обладал ею уже несколько раз, и всякий раз испытывал от этого безумное наслаждение.
Это тело казалось ему сказкой, сказкой-Афродитой, созданной как в мифе из морской пены. Потом он гладил ее рыжие кудри и нашептывал запомнившееся ему стихотворение А. С. Пушкина.
– Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты, – шептал он.
– Не чистой, а грязной, – всхлипнула она.
– Да хоть какой угодно, – сжал ее в своих объятиях Эскин и снова запустил свой уд в ее волшебную пещерку. Не ожидая с его стороны такого яркого взрыва чувств, она неожиданно простонала.
– Прекрасно, прекрасно, – восхищенно зашептал Эскин и слился с ее нежными губами.
– Ты не просто чудо, ты Иуда, – улыбнулась уже после пришедшая в себя Соня.
– Я же знал, что заставлю тебя почувствовать меня мужчиной, – самодовольно поглядел на нее Эскин, и почувствовать тебя – меня изнутри.
– Да уж, – вздохнула Соня, – теперь ты будешь пользоваться мной как вещью.
– А разве это так плохо?! – возразил Эскин. – Везде есть какие-то свои плюсы! Кстати, Глеб с тобой не разводится!
– Он простил меня, и я ему поклялась жизнью своей матери, что больше никогда не изменю