бардак!
Возмущение и злость на того, кто это сотворил, заставляют меня приняться за уборку. Я, удивляясь собственной энергичности, действую решительно. Перебираю вещи, часть складываю в сундук. Снова замечаю свое любимое васильковое платье. Уродливое пятно режет мне глаза. Сгребаю платье и швыряю подальше – лишь бы не видеть его!
Всё здесь напоминает мне о том, что я нахожусь под стражей.
Внезапно та сила, что мгновениями ранее бушевала во мне, начинает блекнуть. Я устало опускаюсь прямо на пол. Запрокидываю голову и устремляю взгляд в высокий, каменный потолок.
Я чувствую себя такой маленькой! Такой незначительной! И не способный ни на что влиять…
Мне так хочется, чтобы кто-нибудь пожалел меня и услышал все мои переживания! Хоть один человек! Потому что так сложно носить в себе эту боль! Невыносимо трудно делать вид, что ты сильная…
Мои глаза обжигают подступившие слезы. Я всхлипываю и прислушиваюсь к шагам за дверью. Нежели так быстро погрели воду?
Следом раздается женский голос. Это Мелинда.
Что ей нужно?
Я торопливо поднимаюсь на ноги. Смахиваю с ресниц слезинки и распрямляю плечи. Мой взгляд обращен в сторону двери. Я не позволю мачехе застать меня врасплох.
Я жду. Но она не заходит.
Почему же?
Слышу голоса, но не разбираю о чем идет речь.
Тогда я подхожу к двери. Нет, я не хочу открыть её. Просто услышать о чем спорит Мелинда. Вряд ли она пришла сюда, чтобы вызволить меня. Скорее в очередной раз напомнить мне, что я – отцеубийца.
– Вам запрещено навещать леди Розалинду, – сообщает мужской голос (видимо, это один из стражей, что сопровождал меня наверх).
– Я – хозяйка этого замка!
Голос Мелинды дрожит от возмущения. Я живо представляю её лицо. Наверняка, оно снова покрылось красными пятнами.
– Единственный, кто владеет этим замком и этими землями – мой господин, лорд Ральф. Я подчиняюсь только его приказам, – строго отвечает рыцарь. – Вам лучше уйти, леди Мелинда.
От услышанного мои губы расплываются в улыбке. Я так и вижу в воображении теперь уже недовольное лицо мачехи. Прежде ведь никто не смел говорить с ней таким тоном!
Довольная, я возвращаюсь к своей уборке. Когда почти все сундуки заполнены одеждой, в дверь стучат. Слуга просит разрешение войти. В ответ на мое позволение, в комнату вносят деревянный чан, и следом, один за другим, прислуга наполняет его ведрами воды.
Я замечаю, что слуги усердно стараются сделать вид, что не видят меня.
Мне неприятно от этого.
Я не сделала никому из них ничего плохого. Что с ними? Они верят, что я – убийца? Или их кто-то запугал?
Слуги уходят, а я остаюсь одна.
Смотрю на чан – вода так красиво сверкает! Хочется окунуться в неё и смыть с себя не только пот и грязь, но и дурные воспоминания. Дотрагиваюсь пальцами до неё и довольно вздыхаю. Как парное молоко!
Тянусь к шнуровке своего платья, но прежде чем заняться