значения при этом, участвует ли он в народном собрании или нет, ведь от фактического решения жизненно важных проблем общины он уже отстранен, поскольку вынужден руководствоваться не своими собственными интересами, а желаниями своего покровителя, ставшими для него законом. Поэтому представляется, что общину, в которой не обеспечено хотя бы относительное равноправие ее членов, возможно их порабощение не в особых случаях (тяжкие преступления, караемые обычно смертной казнью), а за долги (явление обычное для неустойчивой экономики того времени), в которой людям не гарантируется в той или иной форме некий минимальный уровень материального благополучия, позволяющий им заниматься общественной деятельностью, – такую общину именовать гражданской нет никаких оснований. Право именоваться гражданской общиной можно признать только за средиземноморским полисом.
Сами основоположники «школы Дьяконова», говоря об античном пути развития, особое внимание обращали на то, что в полисной общине удалось сформировать сильнейшее чувство солидарности ее членов. «Полисная солидарность была одновременно и правом, и обязанностью граждан вплоть до того, что они в массовом порядке, не на словах, а на деле (как о том свидетельствуют сохранившиеся исторические известия) ставили интересы полиса выше личных или узкосемейных. Даже налог трудом – трудовая повинность (литургия) выступала как почетная обязанность, которую знатные и богатые роды могли принимать на свой счет. В то же время нуждающиеся члены полиса имели право рассчитывать на полное содержание со стороны коллектива своих сограждан»[102].
В странах Востока ситуация была иной. Обедневшие общинники могли рассчитывать на некоторую, чаще всего небескорыстную помощь своих сородичей и соседей. О распространенности эксплуатации обедневших сородичей в общинах Древнего Востока, как и о вполне обычном для них явлении – продаже младших членов семьи в рабство (причем речь идет не о краткосрочной долговой кабале, а именно о полноценном и «вечном» лишении свободы), писал сам И. М. Дьяконов[103]. Если же общинники разорялись вовсе, то их ожидали долговая кабала или уход в бродячие шайки изгоев-хапиру, а чаще всего – в царские люди, так как царское хозяйство, особенно после слияния его с храмовым сектором экономики, оказалось столь обширным, что способно было поглотить почти неограниченное количество рабочей силы. В полисах же беднота – так называемый античный пролетариат, или люмпен-пролетариат, – могла жить за счет полиса.
Это отличие полиса от храмовой и городской общины Древнего Востока ясно видят и сами основоположники «школы Дьяконова». В уже упомянутой «программной» статье, опубликованной «Вестником древней истории» в 1982 г., они писали: «Мощь полисной солидарности и взаимопомощи была столь велика, что греческим полисам, в отличие от царя Хаммурапи, удалось сломить ростовщический капитал и полностью уничтожить долговое рабство»[104]. Лучше