конце рыбного фургона.
В общем, как вы могли понять, события развивались следующим образом. Мама потрошила окуней, я по прежнему обрезал розы, Брут ржал надо мной весь следующий день, и вместе с тем, предлагал немедленно сдать подлого Дженкинса Фелпу. Но что-то, а именно мой потерянный рюкзак, говорило мне, что с этим надо повременить.
– Деньки похоже у парня здесь сочтены, – в предвкушении разглагольствовал Брут, обдирая очередную ветку с персиками.
Пара упала мне на голову, больно до жути.
– Прости! – бросил Брут.
Я откинул свои садовые ножницы и уселся под деревом.
– Не уверен, – говорю.
– А?.. Друг, правда, прости! Ты не сидел бы тут, под деревом.
– Да я не об этом! – отмахнулся я.– Тут такое дело, я рюкзак свой забыл у этого лешего в фургоне. Даже не знаю, как идти сегодня в школу.
Тут Брут опешил, спустился со стремянки, и влепил мне подзатыля хорошего.
– Ты что, совсем спятил?!
– Да знаю, знаю, полный придурок.
Внезапно у Брута прояснился взгляд, он широко улыбнулся и хлопнул меня по спине.
– Да ты не парься, – говорит.– Можешь спокойно идти прямиком к Фелпу, в любом случае у полиции есть всякие крутые штучки, вроде программы защиты свидетелей. Глядишь, и на север куда-нибудь вас с матушкой забросят, красота!
– Да. Красота, – говорю, а у самого перед собой уже не Брутово лицо, а мамино, оно в сотый раз убивается горем и причитает. Белые медведи, пингвины, дружелюбные эскимосы. Чем не заманчиво, черт возьми.
Я знал, что Дженкинс неустанно за мной следит, можно сказать, ходит по пятам. Но я тоже не глупый. Каждый раз, как он оказывается в зоне видимости, я смешиваюсь с толпой и мне все сходит с рук. Я даже решил не ходить на обед, потому что уверен, Дженкинс бы и там меня достал.
В общем, захожу я в свою комнату, и вы не поверите, кто там! – Дженкинс, собственной персоной! Он стоит посреди комнаты, в руках болтается мой злосчастный рюкзак.
– Это твое барахло? – спрашивает.
Я только головой киваю. А он продолжает.
– Так вот. Объяснишь, каким магическим образом это оказалось у меня в фургоне?
– Я хотел доехать до школы и забыл его.
– И как? До школы то доехал? – язвительно бросил он.
– Не совсем.
– Ах, не совсем. Будь добр, опиши-ка мне события, которые так сильно напугали твою жопу, что ты и про багаж свой не вспомнил.
Я будто воды в рот набрал, стою и отмалчиваюсь, как кретин.
– Так вот, слушай сюда, что мы сделаем, Эл. Я точно знаю, что ты видел и слышал вчера достаточно, чтобы всех нас, включая этих бирмингемских ребят с их упоротым сержантом, упрятать за решетку на добрых два десятка лет. Еще я, и эта черная жопа