чьи продукты я ем. Мигающему идентификатору, вживленному в запястье через сутки после рождения. Именно он анализирует мое состояние и отсчитывает годы, месяцы, дни… Сколько там человек живёт без еды?
Когда цвет индикатора на браслете станет оранжевым, это значит, начался обратный отсчёт. Я умираю. Красный цвет не суждено увидеть никому. Даже бледный его оттенок. Он появляется в тот миг, когда угасает человеческое сознание.
Но пока… Пока свет бледно-голубой, и мне нужно пойти к пайкомату. Получить для родителей положенные по обеспечению контейнеры с продуктами. В назначенный день, в точное время, определённое не нами.
Не пойду или опоздаю – положенное на неделю отдадут другим. Нашу норму урежут вдвое. К тому же, это единственный способ выйти со двора. Обнулённым запрещено удаляться дальше пятисот метров от дома. В следующий раз смогу выйти только через неделю. Так что пора собираться. Надеть душный СКЗ1, взять тележку и войти в биопропускник2…
– Рита! Собирайся! Пора идти за продуктами, – из раздумий выдернул голос мамы.
Она шарила руками по карманам, столику, полкам и с беспокойством поглядывала на часы:
– Где же мой пропуск на выход из дома?
– Ты вчера ездила на работу с сумкой, – напомнил папа, отрываясь от планшета.
– Ах да! Точно! В госпитале выдавали доппаёк, – обрадовалась мама, достала из шкафа пластиковый бокс с аксессуарами для улицы и открыла внутренний карман хозяйственной сумки. – По дороге домой нас еще патруль останавливал. Искали экстремистов. И зачем я пропуск сняла? Зачем сюда положила?
Посмотрев на старинные часы на стене, я вздохнула. Стрелка неумолимо ползла по кругу. Когда она остановится на цифре три, мне нужно выйти из дома. Хоть какое-то развлечение в череде однообразных дней полных вынужденного безделья и тяжких раздумий о беспросветном будущем.
Когда закрыли школу, уволили всех. И меня, хотя мои знания могли бы пригодиться. Но кому нужен профориентолог, если то, кем быть решают власти города Чернореченска после консультации с представителем Высшего совета Бинской агломерации?
Остаться без работы значит лишиться всего. Да! У меня ничего нет. Хотя мне и без малого двадцать пять лет, я завишу от родителей. Странно, что после обнуления у меня не отозвали разрешение на брак, выданное полтора года назад. Как раз за неделю до того, как в день обручения мой жених пропал. И никто не знает куда. Жив ли. Да и какая сейчас разница. Мне нужно думать о том, как продержаться подольше.
И раз уж я не в состоянии обеспечить себя сама, буду помогать родителям в меру сил. Моя помощь – это уборка, готовка, ведение отчётности и получение продуктов. И сегодня как раз такой день.
Я достала из шкафа объёмный контейнер, с моим именем на передней стенке. В таких мы храним защитную одежду для выхода на улицу. Поставила у двери на банкетку и сняла крышку.
Громкость на видеостене, занимавшей внушительное место посреди общей комнаты, увеличилась. Сама. Это происходило всякий раз, когда власти запускали в эфир срочное сообщение или экстренные новости. Прислушалась. Тревожный голос диктора становился всё громче и отчётливее:
«… коды доступа к системе спутниковой связи 15G-M оказались в руках террористов. Утром 19 августа на центральных площадях и улицах ряда городов смежных агломераций одновременно прогремела серия взрывов. Неустановленные лица дистанционно подорвали смарт-гаджеты, планшеты, а также мелкие и крупные девайсы горожан, ожидавших очереди у пайкоматов. По неподтвержденным данным, погибло более полутора тысяч человек. Радиус действия взрывных устройств составил от 50 до 150 метров…»
– Сколько они ещё будут крутить этот ролик? – недовольно пробурчала мама. – Уже две недели с утра до вечера твердят одно и то же.
Я прикрыла контейнер крышкой и вошла в комнату. С видеостены на меня бежали люди. Крича, и давя друг друга метались по площади, спотыкались, падали и в который раз не успевали убежать от двух взрывов, прогремевших один за другим.
«…В связи с трагическими событиям, после тщательной проверки и экспертизы обломков, власти вынуждены сообщить, что электронные устройства отныне не являются безопасными. Все гаджеты и девайсы, поддерживающие 2G и выше, являются угрозой жизни граждан и подлежат немедленной утилизации…»
– Они думают, есть ещё безумцы, кто оставил эти бомбы у себя? – каждый раз я смотрела ролик и не понимала, неужели можно быть столь беспечным, когда от твоих действий зависит не только собственная жизнь, но и жизнь тех, кто находится рядом.
Мама испуганно посмотрела на меня и перевела взгляд на папу:
– Твои девайсы ведь проверяли, верно? – в её голосе было столько тревоги, что мне стало страшно.
– Разумеется, проверяли. Это мои рабочие инструменты. В них нет ничего опасного. Я же должен следить за исправностью систем, – едва заметная улыбка тронула папины губы.
Но маму его слова нисколько не успокоили. Видимо, он