горем Анну. Какое-то сомнение, сравни наваждению, коснулось ее сознания. Что-то не давало ей покоя. Что-то настораживало во всем произошедшем. Нет, не смерть, заглянувшая сюда, была причиной. Нечто иное.
Осматривая знакомую по каждому сучку, до последней царапины комнату, Марина заметила пустой пузырек, откатившийся в угол и застывший над щелью между половыми досками. Наклонившись, травница осмотрела его со всех сторон и осторожно понюхала.
– Аня, – позвала она, и было нечто такое в ее голосе, что та повернулась.
– Ты когда-нибудь видела его у матери?
Дава отрицательно мотнула головой – говорить она не могла.
Марина еще раз поднесла к носу пузырек и резко отстранилась. На ее лице застыла гримаса ужаса.
– Это яд, – прошептали ее побледневшие губы.
Девушки долго смотрели друг на друга, медленно приходя в себя от потрясения.
Человек в пальто рассматривал неприглядное здание перед собой. То был обычный кабак на одной из грязных улиц Девятипалово. Хотя назвать улицами сеть изломанных проездов, протискивающихся между накренившимися в разные стороны домами нельзя в полном понимании этого слова. Прорезающие в разных направлениях печально известный злачный район, они выходили к порту, заболоченной пойме и складскому кварталу. Зажатый между естественными преградами к росту, находящийся на отшибе, район был внебрачным уродливым ребенком, от которого поспешно отказался город.
Его словно не замечали. О нем старались не говорить. Воспринимали как ужасную опухоль, что нельзя отрезать. Приходить сюда считалось рискованным мероприятием. Оставаться на ночь было смертельно опасно. Это было дно, отхожая яма, куда рано или поздно стекались все отбросы общества. Они боролись здесь за выживание, и те, кто смог остаться на ногах, становились самыми отъявленными мерзавцами и негодяями.
Человек в пальто не был порождением этого ужасающего места. Однако, ему пришлось попасть сюда. Он не только выжил. Более того, поднялся с колен. Увы, на пути к нормальной жизни ему приходилось пройти через все неизбежные испытания пристанища изгоев, убийц, насильников, проституток и бандитов. Здесь не важно, как сильно ты бьешь. Гораздо важнее уметь подниматься после полученных ударов. В этом горниле беззакония закалялся характер. Выплавлялась и выковывалась стальная воля.
Молить о помощи равносильно просьбе о милосердном уходе в безлуние. Жалеть себя не имеет смысла. Прошлые неудачи нужно забыть, будто скинув с плеча мешок с песком, иначе они погрузят тебя в зловонную жижу сточных вод еще глубже. Вот что он понял, попав в эту топь разврата и беззакония, само существование которой бросало вызов Лунам, Ликам и прочей святой дребедени. Он больше не верил в мистические символы и тайные ритуалы. Признавая могущество дав, человек в пальто опирался на достоверные сведения. Его заставили поверить. В конечном счете, именно из-за проклятия, наведенного сглаза, его вышвырнули из сверкающего