Амир уже понимал. А для прогулок и прочего будет время – корабль, что повезет послов-«серебряных» домой, а гостей отсюда с ответным визитом в Эллераль, отбудет только через три дня.
Глава 2. Белая Луна
Эллеральцы – Амир так и не запомнил имен этих трех чопорных господ – все волновались, успеют ли они к празднику, что, на вкус юного конунга, было слишком даже для «серебряных». Ведь до празднования весеннего поворота – его Амир привык уже на гаэльский манер называть Молочной, или Белой Луной – было никак не меньше полудюжины дней. Даже пара суток в пути на корабле, ну ладно, пусть не пара, пусть трое – со скидкой на зимние туманы – никак не помешает им поспеть как раз к началу всех церемоний. Конунг, к собственному удивлению, пребывал в совершенно безмятежном спокойствии, и отчасти этому способствовало, что ехал он в земли своего детства не в одиночку, и не в компании только лишь собственного дракона, а в составе отряженной королем Леоном делегации. Никого из близких друзей в ней не было, но полузнакомые молодые советники-гаэльцы да свои же, горскунские ушлые купцы, по случаю напросившиеся на корабль, оказались все же лучшей компанией, чем собственные думы.
Собственно, прибыли они вовремя – плавание прошло на редкость спокойно и мирно.
Чем ближе становился Эллераль, тем более отчетливо теплело в воздухе.
Увидев знакомый берег – с такого ракурса, правда, выглядящий скорее наоборот, незнакомым – Амир с удивлением отметил, что почти ничего не чувствует. Ни излишнего волнения, ни тоски, ни настороженности. Радости большой, впрочем, тоже – в отличие от Льюлы.
Радость появится сильно позже – когда на плечи улягутся материны ладони, и мягкий голос с невероятной теплотой произнесет: «Здравствуй, сын. Какой ты красивый и важный сделался!»
Но пока что – корабль входил в порт.
А там их уже встречали – красиво и пышно, как нигде больше не встретят. На это «серебряные» всегда были щедры, и гостей принимать умели и любили, тут уж ничего не скажешь.
То тут, то там Амир видел знакомые лица, излучающие безадресную благожелательность и приветливость, и тихо усмехался про себя. Узнал почти сразу и тех самых советников, что так яро выступали за изгнание без права на возвращение – ничуть не менее открыто улыбающихся, чем прочие. Амира это одновременно покорежило и воодушевило – захотелось засмеяться им в лицо, ехидно припоминая каждое скверное слово, что говорили они за глаза, но всадник мысленно одернул себя. Вот еще, показывать, будто оно, прежнее отношение, хоть когда-то задевало его! С удивлением юноша узнал в этой своей мысли что-то от манер Айду и, как ни удивительно, Уаллэ. Еще больше воодушевился, поняв, что его – такого, каким он стал – в самом деле здесь никто не знает, и это дает преимущество перед тенями прошлых неприятных воспоминаний.
«Ну хоть что-то хорошего ты нашел в своём возвращении» – прочитала мысли Амира Льюла.
«Это ненадолго, так