молниеносным движением оторвала его от корешка. Она ощущала себя деловой и эффективной. Перед ней ставили задачи, и она находила рациональные решения. Она чувствовала себя Грейс.
Когда фургон вернулся к дому Энн Сэвидж, Патриция хотела остаться на крыльце, пока Джеймс будет ходить за деньгами, но он быстро завел ее внутрь. Было уже почти два часа, и солнце палило вовсю.
– Я быстро вернусь, – сказал он, оставив ее на темной кухне.
Она размышляла, а не открыть ли холодильник, чтобы узнать, что там внутри. Или пройтись по кухонным шкафам. Ведь она до сих пор ничего о нем не знала.
Скрип половиц возвестил о его возвращении.
– Вот, триста пятьдесят долларов. – Он отсчитал на стол потрепанные двадцатки и десятки. Затем улыбнулся Патриции, хотя чувствовалось, что каждое движение доставляет нестерпимую боль его обожженному лицу. – Не могу описать, как много значит для меня ваша поддержка.
– Рада помочь.
– Знаете, – начал он, но тут же замолчал, отвернулся и резко мотнул головой. – Забудьте.
– Что?
– Это будет уже слишком, – сказал он ей. – Вы были столь любезны, что я даже не знаю, как вас за это благодарить.
– Что вы хотели сказать? – потребовала Патриция.
Он застыл на месте.
– Хотели бы вы увидеть нечто действительно крутое? То, что будет нашим с вами секретом?
Мозг Патриции звонил во все колокола, предупреждая об опасности. Она прочитала достаточно, чтобы знать: любой, кто так говорит, особенно незнакомец, вполне может попросить тебя перенести через границу некую посылочку или припарковать автомобиль около ювелирного магазина и не выключать двигатель. Но когда в последний раз кто-либо говорил ей о чем-то «крутом»?
– Конечно, – пересохшим ртом едва выговорила она.
Он ушел и вскоре вернулся с заляпанной синей спортивной сумкой. Он бросил ее на стол и открыл молнию.
Из отверстия сумки пахнуло сырым компостом, Патриция проворно наклонилась и заглянула туда. Сумка была набита деньгами: пятерками, двадцатками, десятками и однодолларовыми купюрами. У Патриции даже боль отступила от левого уха. Дыхание перехватило. Кровь застыла в жилах. Рот наполнился слюной.
– Можно мне их потрогать? – вкрадчиво спросила она.
– Вперед!
Она потянулась за двадцаткой, но решила, что это чересчур, и взяла купюру в пять долларов. К ее большому разочарованию, банкнота была самой обыкновенной на ощупь. Она запустила руку еще раз и теперь вытащила толстую пачку купюр. Это было уже куда существеннее. Только что Джеймс Харрис на ее глазах превратился из просто интересного человека в полноценную тайну.
– Я нашел это в погребе. Восемьдесят пять тысяч долларов. Думаю, это сбережения тетушки Энни.
Это попахивало опасностью. Это было незаконно. Она хотела попросить убрать эти деньги. Она хотела попросить разрешения еще раз потрогать их.
– И что вы собираетесь со всем этим делать?
– Хотел