она, стоя в темном проеме дверей. Все, что она видела, – это его большая бледная рука, лежащая на краю двери. – Здесь такое ласковое солнце.
– Пожалуйста, – сказал он несколько напряженным тоном. – Есть кое-какие обстоятельства.
Патриция испытала искреннее сожаление, услышав это, но все равно никак не могла заставить себя зайти внутрь.
– Оставайтесь или уходите, – зло проговорил Джеймс. – Я не могу быть на солнце.
Оглядев всю улицу, Патриция быстро скользнула в дом.
Он отодвинул ее в сторону, чтобы захлопнуть входную дверь, и ей пришлось продвинуться к холлу. К ее великому удивлению, там оказалось относительно пусто. Вся мебель была отодвинута к стенам вместе с чемоданами, сумками и картонными коробками с барахлом. Позади Джеймс запер дверь и прислонился к ней спиной.
– Сегодня дом выглядит намного лучше, чем в прошлый раз, – сказала она, просто чтобы поддержать разговор. – Франсин замечательно здесь поработала.
– Кто?
– Я видела, как она приехала к вам, когда вышла из вашего дома… тогда… – пояснила она. – Франсин. Вашу уборщицу.
Джеймс Харрис стоял и смотрел на нее сквозь свои солнечные очки, такие темные, что глаза казались провалами в никуда. Патриция уже собиралась сказать, что ей нужно идти, как ноги его подкосились и он медленно съехал по двери вниз.
– Помогите мне, – еле слышно проговорил он.
Его пятки беспомощно скребли по полу, руки бессильно свисали. Вновь сработали инстинкты медсестры, она подошла поближе, широко расставила ноги и, засунув руки ему под мышки, потянула изо всех сил. Он был тяжелым, крепким и очень холодным. И когда он всем своим массивным телом поднялся перед ней, она почувствовала, что его физическое присутствие ошеломило ее. Ее ладони тут же вспотели, и кровь запульсировала в венах до самых предплечий.
Он упал вперед, всем своим весом обрушившись на ее плечи, и от такого близкого контакта у Патриции закружилась голова. Вдвоем они доковыляли до кресла-качалки с продавленной спинкой, стоящего около стены, и он тяжело опустился на сиденье. Освободившись от его веса, она ощутила себя легкой, легче воздуха. Ее ноги едва касались пола.
– Что с вами?
– Меня укусил волк.
– Здесь?
Она видела, как напрягались и расслаблялись мускулы его ног, когда он бессознательно начал медленно раскачиваться в кресле: вперед-назад… вперед-назад…
– Когда я был молод. – Он улыбнулся белозубой болезненной улыбкой. – А может быть, это была всего-навсего бродячая собака, а я придумал, что это был волк, потому что так романтичнее.
– Я вам сочувствую. Было плохо?
– Все думали, что я умру. Несколько дней меня лихорадило, а когда я поправился, оказалось, что это как-то повлияло на мозг – какие-то незначительные повреждения, но они нарушили регулировку сужения и расширения зрачка.
Патриция с облегчением вздохнула, так как все начало потихоньку становиться на места.
– Должно быть, это тяжело.
– Мои