пота, не заглушаемым даже ихними зверскими духами.
Характеристика: Трудолюбив. Добычлив.
С тарелки на него глядели печальные глаза форели.
Состояние клинической жизни.
1998
Похолодало, задуло, и ветер гнал по льду замерзшей городской реки мелкий бумажный мусор и полиэтиленовые пакеты, время от времени взмывавшие вверх, как чайки, в невидимых воздушных водоворотах.
Когда через неделю потеплело, лед потемнел и сделался похожим на рыбью чешую.
Ветер был таким резким и ледяным, что всякое сказанное слово тут же срывалось с губ и остывающим облачком отлетало в сторону, чтобы пропасть в пространстве.
Заявление: мир тесен.
Молодой поэт вышел на сцену в таких громадных штанах, какие бывают разве что у гранитных памятников.
По сводам, как птицы по веткам, разлетелись херувимы в виде личиков с алыми крылышками, похожими на двух гигантских креветок.
С облака глядел православный Бог с красным банщицким лицом.
Вот явится к тебе Дьявол, и чем ты в него запустишь – шариковой ручкой, что ли?
Это бессмысленно, как спор Цельсия с Фаренгейтом.
Во дворе запахло весной и бензином.
Толстый кот любовался с подоконника подсохшим асфальтом и при этом еще ворковал, как голубь.
Стены комнаты были увешаны таким количеством разнокалиберных распятий, что наводили на мысль о языческом капище.
Что осталось от древнеегипетской цивилизации? Посмотрите папирусы: одна бухгалтерия. А вы говорите – искусство!
Где-то внизу, на фоне тянувшейся под самолетом тусклой земли, плавали, как медузы, легкие круглые облачка.
Адмирал Улисс.
Море перевернуло его вверх тормашками, закрутило в буруне и выплюнуло на берег.
Скажи, какому богу ты молишься, и я скажу, что ты за народ.
В те далекие времена, когда Фалес заезжал в гости к Гераклиту попить эфесского пивка…
На маленьком аэродроме самолеты с укутанными в тряпки мордами ждут случая полетать.
Вспомнились старые красные московские трамваи, похожие на дачные балкончики.
Со слезами навыкат…
Пропащий художник: на вернисаже ни одной хорошенькой женщины.
На тропинке, ведущей с речки, повстречалась идущая за руку парочка, такая смущенная и розовая, точно они перепачкались, кувыркаясь в стогу Моне.
На эстраду в яркой бабочке и мятом смокинге выскочил птица-говорун.
Эйнштейн умер и предстал пред Всевышним.
– Ты подошел ближе всех к пониманию Творения, за это – любое желание.
– Господи, покажи мне Формулу мира.
– Гм… Ну, раз уж обещал… Смотри.
Из облака является каменная скрижаль, Эйнштейн погружается в изучение испещривших ее символов. То удовлетворенно вскидывает густые брови, то досадливо крякает. Вдруг останавливается, возвращается перечесть строку, на чем-то спотыкается вновь, недоуменно поднимает глаза:
– Создатель! Но тут – ошибка!
Всевышний морщится:
– Я