приметой.
У неё было подозрение, что зверям это тоже не понравится, как снятая с гвоздя подкова и пролетавшие мимо одинокие сороки.
Прошлое Рождество было вообще никуда не годным.
Беременность повлияла на мамину спину и колени – она упоминала, что хрящи стали мягче, отчего Лили пугалась. В результате мама себя плохо чувствовала и не могла долго что-нибудь делать, двигалась неуклюже, неповоротливо, как морской лев, плавающий по дому. Готовить она не могла – трудно было наклоняться, этим занялся отец, и рождественский обед у него подгорел.
На этот раз мама не подняла Лили, чтобы украсить звездой вершину рождественской ёлки, как бывало каждый год. Даже снеговик с глазками-углями тогда через день растаял – снег долго не продержался.
В новой кухне Лили увидела бумажную гирлянду, которую повесила на крючки стеклянных от пола до потолка дверей, маленькое искусственное деревце посреди стола и несколько наклеенных вместе с отцом на окна снежинок, которые можно было снять и прилепить на следующий год. Они уже сами отваливались, не дождавшись, когда их снимут.
Лили, с Вороном на одном плече, Мышонком на другом и в сопровождении Кротихи и Ужа, подошла к задней двери, той, что вела в кладовку.
Наверху в двери виднелись два стеклянных окошка; через них Лили заглянула в тёмную пустую кладовку. Экраны стиральной машины и сушилки не светились – их никто не включал.
Ворон подлетел к карнизу рядом с дверью.
– По крайней мере, тут дьяволу не пройти, – заметил он.
– Что-что? – опешила Лили.
Ворон махнул на что-то головой.
Над дверью в камне было вырезано колесо со спицами.
– Отпугивает нечисть, – сообщил он. – Значит, слабое место – только новая кухня. В старину знали, что делали. Большая часть этого дома родом из Средневековья. Тогда строили надёжно.
– Всё это немного академично, правда? – заметила Лили.
Слово она узнала в школе и очень этим гордилась.
– А что это значит? – полюбопытствовала Кротиха. – Ворон, а?
– Я… м-м…
– Ворон такой умный, – гордо сообщила Кротиха. – Столько всего знает!
– Может быть, Лили объяснит, – вывернулся тот.
– Это значит, – уточнила Лили, – что совсем не важно, как они туда попали: они ведь уже там.
Ворон распушил перья.
– Кто знает? Может, окажется и важно.
Лили наклонилась к большому окошку внизу двери. Она худенькая, особенно сейчас – должна пролезть. Толкнула собачью дверцу – так, попробовать. Та не шелохнулась. Потом вспомнила, что у Волчка был магнитный ошейник – без него дверца не откроется. Так в дом не могли проникнуть лисы и другие звери, а также соседские коты.
Правда, соседей поблизости тоже не было, с содроганием размышляла Лили. Хотя папа сказал, что не удивится, если через собачью дверцу попытаются проползти пьяницы из пивной.
Лили со вздохом выпрямилась. Она устала. Часов у неё не было, но она и так знала, что никогда ещё не была на ногах так поздно.
– Что случилось? – спросил Ворон.
Лили