спросил Андреев.
– Так далеко пока не стоит заглядывать, – вклинился Зябликов. Но Просов не обратил внимания на его реплику.
– Боюсь вас огорчить. В 1991 году Советского Союза не станет. На смену социализму придет капитализм. Наступит странное и смутное время, когда вроде бы и нет цензуры, но она повсюду. Каждый сам за себя. Потом всем будут заправлять олигархи и чиновники, живущие за счет налогов добропорядочных граждан. А народ будет искать спасение в красивом внешнем виде и духовном наполнении. И таких учителей будет много – все они будут учить, как жить и что чувствовать. Капитализм сменится «духовным социализмом», при котором верхушка предложит так называемый наиболее правильный духовный путь. Только я вам скажу, человек не будет счастливее, напротив, это породит бунты. Общество не станет совершенным, как предполагает социализм, а наоборот, на какое-то время погрузится в пучину духовной нищеты.
Андреев не успевал записывать, но боялся прервать пламенную речь Просова. За него это сделал Зябликов, который уже устал слушать, как он выразился, поток сознания.
– Духовный социализм… Остановитесь. Мы все равно не сможем проверить то, о чем вы сейчас говорите. И не факт, что доживем до этого времени. Давайте сузим временной отрезок.
– Я вам сказал, что будет вечером. Более сказать не могу и не хочу. Вы не понимаете, я вижу все возможные варианты будущего. Они, конечно, не всегда сбываются, но очень часто. А если бы знали, сколько миров существует, но их наличие я тоже никак не могу доказать.
– Так. Что вы еще нам можете продемонстрировать? – голос Зябликова звучал тихо и устало.
– Пожалуй, ничего, – Просов пожал костлявыми плечами.
– Ладно. Тогда вы свободны.
Просов поспешил уйти.
– Чашку разобью, – пробубнил себе под нос Зябликов. – Внушает мне, но я не поддамся. Кто у нас следующий на очереди?
– Вячеслав Лихоборов.
– Веди его, и на сегодня закончим. Я уже устал. Продолжим завтра.
За Андреевым в лабораторию просеменил маленький, но весьма пухлый мужичонка. Его глазки часто моргали и не могли ни на чем надолго зацепиться взглядом. Несмотря на тучность, его движения были легкими и плавными. При виде Зябликова он широко улыбнулся. Андреев в пятый раз положил на стол конверт, уже чуть смятый посередине. Лихоборов оживился еще более. Его ноги двигались сами по себе, отстукивая что-то наподобие чечетки, руки кружили над конвертом.
– И что надо сделать? – спросил он, не отрывая взгляда от белой шершавой бумаги.
– Ах, да! Простите, вы не первый, совсем вылетело из головы, – спохватился Зябликов. – В конверте лежит письмо, и вам надо, не вскрывая конверта, сказать, что там написано. Вы поняли?
Лихоборов утвердительно кивнул и все внимание сосредоточил на конверте. Так он сидел минуту, потом вторую, третью. Зябликов уже стал поглядывать на часы, но стрелки бежали медленно.
Андреев развлекал себя тем, что рисовал в тетради нечто футуристическое.