небо, стало реальностью. Свершилось. Пришло пространство или, возможно, время пустоты. Чувствовалось присутствие отсутствия – какой-то неописуемой сущности, лишенной всяких качеств, в которую все проваливалось и из которой ничего не выходило назад. Это было чудовищно, и это было ничто. Это был ложный путь.
И именно туда, когда остановилась гондола, пошел Джордж. На выходе он обернулся и крикнул:
– Жди меня, Хезер! Не ходи за мной!
Но хотя она пыталась сделать так, как он сказал, оно ее нашло. Оно стремительно разрасталось во все стороны. Она поняла, что все на свете исчезло, а она сама затерялась в пронизанной страхом тьме и, всеми покинутая, безгласная, звала мужа по имени, пока все ее существо не сжалось в комочек вокруг самой сердцевины и она не провалилась в бесконечную сухую бездну.
Напряжением воли, которая способна на удивительно многое, если правильно ее использовать в правильный момент, Джордж Орр нашел под ногами твердые мраморные ступени, ведущие в башню НИПОЧ, и пошел по ним вверх, в то время как глаза уверяли его, что шагает он по туману, по грязи, по разлагающимся трупам и полчищам мелких жаб. Было очень холодно, однако в воздухе пахло горячим металлом и горелыми волосами и плотью. Он пересек фойе. На мгновение золотые буквы, которыми вокруг купола был записан афоризм, запрыгали вокруг него: ИНТЕРЕС ЧЕЛОВЕК Ч Л Е Е Е. Буквы «Е» попытались поставить ему подножку. Он встал на пешеходную ленту, хотя она была ему не видна; ступил на спираль эскалатора и поехал вверх в пустоту, все время поддерживая его силой воли. Он даже не закрывал глаза.
На последнем этаже пол был изо льда, примерно в палец толщиной и очень прозрачного. Сквозь него виднелись звезды Южного полушария. Орр наступил на него, и звезды тут же зазвенели громко и фальшиво, как надтреснутые колокольчики. Но хуже была отвратительная вонь, от которой перехватывало дыхание. Он шел вперед, выставив перед собой руку. В конце концов она уткнулась в дверь приемной Хейбера; видеть он ее не мог, но чувствовал пальцами. Где-то завыл волк. Лава текла к городу.
Он пошел дальше и добрался до последней двери. Распахнул ее. По другую сторону не было ничего.
– Помогите мне, – сказал он вслух, ибо пустота уже тянула, влекла его.
В одиночку ему не хватило бы сил пробиться сквозь это ничто и выйти с другой стороны.
В голове смутно что-то зашевелилось; он вспомнил о Тьюаке Эннбе Эннбе, и о бюсте Шуберта, и о том, как Хезер сердито говорит: «Ты что, Джордж?!» Видимо, это все, с чем предстоит идти через ничто. Он пошел вперед. Понимая, что потеряет все, что у него есть.
Он вступил в центр кошмара.
Там была холодная, еле заметно вращающаяся темнота, сотканная из страха; под ее воздействием его тянуло в стороны, раздирало на части. Орр знал, где стоит «Усилитель». Он протянул свою смертную руку в направлении хода вещей. Обнаружил машину, нащупал нижнюю кнопку и один раз нажал.
Сделав это, он присел, зажмурился и сжался в комок: страх овладел его сознанием. Когда он открыл глаза и поднял голову, мир существовал заново.