мать! Не такая уж она и маленькая. Но поговорить с ней надо, попробуй. Тоже душа не на месте. И, на разговор никак не вызвать, – сказал Мишка, успокаивая то ли меня, то ли себя.
Вечерами мы с Мишей, как обычно, на кухне. Зашла Варька, покрутилась, холодильник открыла, сморщила нос:
– Хочу…, не хочу.
– Ужинали недавно. Голодная? – спросил Мишка.
– Не знаю. Хочу, чего – то, а чего – не знаю.
Мы с Мишкой переглянулись:
– А-а… – открыла я рот.
– Вы чего? – вытаращилась на нас Варька, – Родители… Мозги включите. Всё нормально. Поговорить я с вами хочу…
У меня отлегло от сердца. Мишка заулыбался:
– Присаживайся. Поговорим. Мать дверь прикрой. Антошка уроки делает. Мешать ему не будем.
– Разговор не для Тошкиных ушей, – согласилась Варя.
Села. С чего начать не знает.
– С любого вопроса начинай, – не выдержал Мишка.
– Вот… Я поняла… Эта… Кира…, – Варька запнулась, – Григорьевна она моя родная мать?
– Да, – ответил Мишка.
– Как я с тобой оказалась мне бабушка Дуня объяснила. Мама Дениса Зайцева, моего папы. А, Антошка? Он чей?
– Мой родной сын…
– И…? – открыла рот Варька.
– Кирин. Твой единоутробный брат, – поставил точку Мишка.
Варька посидела, подумала, посмотрела на меня:
– А, мама, что?
Я опустила голову, прикрыла глаза, чтобы Варька не видела набегающих слёз, сжала губы… сил не было даже слово вымолвить… Миша понял:
– У мамы только ты и Антошка.
– Не знаю, – произнесла Варька, – Но, хочется поставить все точки…, чтобы не возвращаться к этому… Что – то же произошло…? Почему мама считает себя виноватой… виноватой, перед Богом. Это что? Или как?
В кухне повисла тишина. Сказать? Что? Имеет ли смысл? Поймёт ли ребёнок…? Нужен ли этот разговор? Или он уже назрел? Я молчала, боясь разрыдаться. Не хотела переживать всё заново. Слишком тяжело. Я уже сама была не рада, что Варька затеяла этот разговор. Надо решать. Я не хочу, чтобы Варя совершала ошибки и, упаси, Боже, повторила мою судьбу.
– Понимаешь, Варя, – поборов себя, тихо начала я. Миша бросил на меня встревоженный взгляд, – Когда, я была, чуть постарше тебя… Я совершила ошибку… Порыв? Нет, наверное… Не знаю…, – я замолчала, собираясь с мыслями. Надо, чтобы дочь знала… Пусть не всё…, но знала… – Ошибка… Возможно…, – я замолчала, не в силах продолжать. Миша взял меня за руку, слегка сжал кисть, словно желая поделиться своим теплом. Этим, он, словно, под питал меня энергией. Мне стало легче, – Результатом этого порыва явилось убийство…, – Варька, широко раскрыв глаза, с ужасом смотрела на меня, – Не бойся… Это только для меня было и осталось – убийством… Я сделала аборт… Убила живого, но не рождённого ребёнка, – взгляд Варьки стал сочувственно – сострадательным, – Он, вместе со своей жизнью, забрал у меня возможность испытать радость материнства. У меня не может быть детей… –