или какой-либо прялки. Еду в доме подавала исключительно женщина. Даже что бы испить воды, мужчине приходилось обращался к женщине, пусть это была всего лишь его четырехлетняя дочь. Только женщина могла зачерпнуть кружкой из общей емкости воды и подать ему. Но мужики научились обходить хотя бы эту преграду, таская с собой привязанными к поясу небольшие берестяные кружечки, которыми зачерпывали воду из специального ведерка с водой, стоящего снаружи у самого порога и прикрытого каким либо кожушком. Это ведерко так и звалось – «мужицким» и служило предметом постоянных шуточек со стороны женщин. Вместе с тем женщины не должны прикасаться к орудиям труда, охоты и лова, которые хранились при доме. Что интересно, женщине вполне дозволялось участвовать в охоте по желанию, но и в этом разе она получала оружие только из рук мужчины уже вне стен избы. Сама же не могла взять его, пусть даже для этого его надо бы просто снять с крючка на стене.
Вне дома и в присутствии постороннего все женщины и молодые девушки обязательно повязывали голову платком. Способ повязывания различался у юных девушек, молодых бездетных женщин, многодетных замужних дам и вдов. Вдове, особенно молодой, в принципе не возбранялось повторно выйти замуж, но как-то это не особо приветствовалось. Жить она оставалась с родителями мужа, коли они еще оказывались живы. Но вольна была и уйти к своим родителям, если те примут её. Очевидно такое желание выказывалось с их стороны не всегда, чему не в малой степени способствовали взрослые братья вдовы, претендующие на наследство предков. Женщина же своей доли в наследстве не имела, так как считалось, что она уже получила свою часть в виде приданного. Вообще участь вдовы не очень весела. Она как бы выпадала из жизни общины. Ни кто ни в чем её не обвинял, но всяк признавал её дальнейшую бесполезность.
Иное дело – вдова преклонного возраста, заслужившая уже авторитет своими способностями и имевшая поддержку со стороны взрослых детей.
Во время общих воскресных молений в избе Старца все мужчины стояли справа, у окон, женщины слева, а детишки спереди, пред всеми. Немощные и больные сидели на лавках у соответствующей своему полу стене. Отдельно, по субботам, Старец собирал детишек лет до одиннадцати у себя в избе и читал им древнюю, чудом сохранившуюся библию в толстом кожаном переплете с полустертым тиснением. Иных книг, даже богослужебных, старец не признавал. Учить детей читать он так же не считал нужным. Этим могли заняться родители в семье, если пожелают тратить на то время и сами обучены грамоте. Вообще излишнее любопытство в отношении того, что не касалось ведения хозяйства или охоты патриарх не поощрял и пресекал тот час же. Правда я об этом узнал много позже, иначе возможно избежал бы многих неприятностей.
Религиозные воззрения в общине, за неимением постоянного общения с единоверцами, превратились в нечто максимально упрощенное. Были отвергнуты все противоречивые, на взгляд Старца и его предшественников, моменты в Писании. Всё что