асоте и силе. Гилл
Всего месяц назад я не рассчитывал на то, что получил сегодня. Но ни я, ни Элисса отнюдь не переполнены счастьем. Причина печали – Илларион. Он исчез, и нет ни одного шанса отыскать сына. Кроме печали, во мне угнездилось ещё какое-то, не менее тягостное чувство. Это неизвестного происхождения «что-то» заполняет душу, сгущается в ней серым туманом. Туман мерцает темнеющей завесой тревоги, застилая собой всё остальное. Завеса проявилась не сегодня, но я не могу понять, в чём её тайна. Не получается, хотя вновь и вновь прокручиваю в памяти запись завершённого дня в поисках малейшего намёка на ясный ответ.
Не люблю праздники. День Доверия Президенту и Консулату – прежде всего нудный отчёт-доклад и его единодушное одобрение. Вторым пунктом идёт ежегодный ритуал поклонения Гераклу и Афродите, сопровождаемый мистериями. Третий момент праздника – символическая встреча человечества с предками царственной, героической крови, волей Провидения посетившими наш мир. Абсолютное доверие президенту Теламону… Почему я должен перед ним склоняться? В чём его величие?
Храмы украшены портретами великих. Александр, Одиссей, Фархад, Роберт, Помпей, Октавиан, Рем, Темир, Медея… Список обширен, устоялся, превратился в математическую аксиому. И сделался основным источником имён жизни.
Много раньше считали главным другой вопрос: откуда мы пришли и куда уходим? Правильный был вопрос. Перед глазами лицо мамы: молодое, но взгляд смотрит уже по ту сторону Барьера. Она всегда называла меня Стефан, а не Гилл. «Иметь два имени практично, – говорила она, – Особенно, если кругом царит чёрная магия. Второе имя работает как защита. Но истинное первое. В нём зашифрованы жизнь и судьба». Откуда у нас чёрная магия, думал я в те времена? Мало понимал, да и сейчас соображаю недостаточно. Но как хочется услышать мамин зов: «Стефан, Стефан…»
Сегодня появилась реальная надежда на преодоление Барьера-100! Появилась благодаря мне, Стефану, живущему под именем Гилл. Мне воздали такие почести, каких не был удостоен ни один гражданин за всю историю объединенного человечества. Люди увидели в событии, ставшем следствием моей Реконструкции, знамение планетарного масштаба. Знак того, что судьбы людей изменятся очень круто. Видимо, крутой поворот и на самом деле близок. Вопрос в том, куда он приведёт? Как бы не пришлось мне пожалеть о сегодняшних наградах.
Природа соответствует настрою. С востока поднялась красочная заря; на западе довлеет тяжёлая сумрачная тьма, не собирающаяся отступать за горизонт. Запад – тень Востока… Небосвод пересекли длинные полосы тёмно-серебристых облаков, расцвеченные тревожным багрянцем. К полудню небо прояснилось.
Летели к Храму на «Шмеле» Консулата: Элисса, Светлана, Фрикс, Еремей, принц Юпанки и, конечно же, Дымок. И ещё один, самый важный, самый-самый… Нет, для меня гвоздь программы – принц Юпанки! Ведь если бы не принц, всё было б как надо, а на его месте сидел бы Илларион. И мы весело обсуждали бы детали предстоящего празднества. Нет, едва ли! В таком случае не стал бы я героем года. А судьба Иллариона решалась и решается не здесь…
«Самый-самый», чьё королевское достоинство пока не подтверждено, смотрит на земные краски как-то не так. Принц, тот глядит правильно, как зритель, впервые попавший на представление, никак не анонсированное. А этот – как местный, абориген, долго пребывавший в отсутствии. Прямо Синдбад-мореход, постаревший в последнем путешествии не столько от груза лет, сколько от тоски по родине!
Почему некоторые объекты внизу его привлекают, а другие игнорируются? Что-то тут не так, но я не могу понять. И следую за его взглядом. Вот старый город, до которого ещё не добрались руки биомимов: высотный железобетон, стеклопластовые купола, сверкающие шпили, более поздние геометрические хитросплетения. Никакого интереса! А свежевзращенный городок-цветник у озера, окольцованный могучим сосновым бором вызывает явное волнение. Это как понимать? Он что, прописан в одной из бетонных коробок? А вот о постройке цветника кругом нового озера у Синдбада не было возможности услышать. Хромотрон всего неделю назад сообщил.
Вдали сверкнула жемчужной лентой Нефер. Сразу за рекой, на гряде невысоких холмов, раскинулся планетный храмовый комплекс, возведённый по архитектурным образцам многотысячелетней давности. Я, завершая роль гида, предложил королю оценить красоту главного святилища Земли. Но тот лишь скользнул по нему взглядом, на миг зацепившись за Лестницу Восхождения, ведущую от речного берега к храму Геракла-Афродиты. Конечно, ведь и Синдбада по возвращении из заокеанских странствий интересовали не дворцы Дар эс-Салама. А принц прямо прикипел к колоннам и куполам. Нормальный принц, реагирует как положено. Неужели одна из тайных нитей в клубке текущих дней связана с древним королём? Заглянуть тихонько в сознание, проветрить немножко от пыли хранилища его памяти? Да «Шмель» вышел на глиссаду снижения, некогда.
Приземлились у подножия Восходящей Лестницы, на сером мраморе, блистающем ало-жёлтыми узорами. Забавный поясной поклон личного посланника президента Теламона: древнегреческая жёлто-серая тога, украшенная целым набором наград и отличий, непроизносимое