ей не мешать? Вдруг он сам из ургулов?
Валин скосил глаза на незнакомца. Кожа совсем темная, и глаза… Но кто знает, какие союзы заключаются вне их тихого лесного уголка? Кто знает, не вступили ли аннурцы – изменники! – в сговор с ургулами? Правда, ургулы стреляли в этого черного, но ведь перестали? А незнакомец соврал ему – сказал, что слепой…
Валин стал дюйм за дюймом отодвигаться от незнакомца поближе к сомнительному укрытию леса. Можно ускользнуть и зайти с другой стороны. Между поленницами есть узенький проход. Они пролезут через него и забьются в пихтовые заросли, куда всадники не пройдут…
В затылке взорвалась яркая, слепящая боль.
Он лежал ничком, лицом в сосновые иголки – рот разинут, в нос бьет вонь мокрой земли и гнили. Кто-то его ударил… незнакомец… напал…
– Я сказал, стой смирно, – проговорил мужской голос.
Валин приподнялся на локтях и поймал взгляд матери через прогалину. Она молча, едва заметно покачала головой. Брата она держала за плечо – удерживала. Каден сильный, порывистый, действует не раздумывая. Раз он стоит на месте, раз его можно удержать, значит это важно. Так надо. Валин снова опустился на холодную землю. Его тошнило – не то от боли, не то от страха.
– Зачем вы здесь? – спросил незнакомец.
Притворялся, что слепой, а сам в упор смотрел на ту женщину. Валин поразился, как она, не дрогнув, выдерживает этот страшный взгляд изуродованных глаз. Молчание затянулось, как будто человек в черном и всадница тянули его каждый на себя, проверяя, кто первый сдаст. В конце концов женщина – Хуутсуу, так ее звали – коротко кивнула, видно что-то решив.
– Ищем. Охотимся.
– Охотитесь… – Незнакомец покачал головой и сплюнул в палую листву. – На кого охотитесь? На семью зверолова? Длинному Кулаку мало аннурцев, которых он убивает на линии боя?
– Длинный Кулак пропал, – ответила женщина.
Черный нахмурился:
– Пропал. Куда?
– Не знаю. Приказал нам слушаться лича, вашего дружка. И скрылся.
– Балендина!
Теперь в голос незнакомца прорвалась злоба. Валину было видно, как сжались его пальцы на топорище.
– Балендин теперь вождь вашего народа?
– Большей его части, – ответила Хуутсуу.
– Большей части?
Женщина бросила через плечо взгляд на своих всадников и кивнула:
– Так не годится. Кое-кто из нас уже сыт по горло.
– Я думал, вы вечно голодные. Боль есть боль, так?
– Ты закалился, а умнее не стал.
– А ты меня поучи.
– Мы почитаем Квину. Иноземный лич почитает только самого себя. Он убивает не в жертву, а загребая силу себе. В этом нет чести. Нет чести для идущих за таким существом.
Незнакомец крякнул. Валин ничего не понимал в их разговоре, но пока они заняты друг другом, его семью не тронут. Он посмотрел через поляну. Отец все еще лежал без чувств в грязи, но брат, высвободившись из рук матери, вытянул, пока на него не смотрели, полено из поленницы,