заметил Киль. – Ваш род всегда был… нестабилен, непостоянен. Адер, как и все смертные, как ты сам, переменчивое создание.
– Нет. – Каден мотнул головой. – Дело в другом. Она не только повзрослела, она стала… глубже. Жестче. Она не только выросла, она стала иной, как будто ее разбили и, склеивая черепки, вставили что-то чуждое ее природе. Она напомнила мне Валина.
– По своей природе люди непостоянны, – возразил Киль. – Вы не стоите на месте, вечно меняетесь. Обычно вы не замечаете метаморфоз в своих сородичах, потому что они совершаются постепенно на протяжении недель и месяцев. Но ты был надолго разлучен с братом и сестрой, и теперь тебе трудно принять столь внезапные перемены.
Каден медленно выдохнул, с дыханием отпустив сама-ан, и открыл глаза.
– Талал сказал, что Валин хотел убить ил Торнью. – Он выкладывал факт за фактом, словно камни в основание строящейся стены: – Длинный Кулак для того и отпустил, и вооружил брата. Валин с Лейтом и Талалом перешли границу, нашли в Аатс-Киле Адер и ил Торнью – те осушали озеро, чтобы открыть проход войску. Там Валин переговорил с Адер. Она убедила его, что в предстоящем сражении с ургулами без ил Торньи не обойтись. По словам Талала, Валин засел на крыше самой высокой башни Андт-Кила, это что-то вроде маяка для подходящих с юга судов. Дальнейшего Талал не видел, он спустился, чтобы сразиться с Балендином, но от Адер нам известно, что с той же башни ил Торнья командовал сражением и сама Адер была там…
Молчание договорило за него.
Киль долго безмолвствовал, прежде чем кивнуть:
– Твой вывод представляется вероятным. Пожалуй, и неизбежным.
Каден дал себе время выйти из собственного сознания, скользнув сперва в ваниате, а затем, чуть задержавшись, – в воображаемые границы чужого рассудка, принадлежащего брату. Искусство бешра-ан было несовершенным, особенно когда ты плохо представлял человека, в чей ум решил вселиться, его поступки, привычки, обычный рисунок эмоций. Валин был Кадену братом, но едва ли они были знакомы. Слишком рано развела их жизнь, а встреча выдалась короткой и полной боев и бегства. И все же изнутри сознания Валина кое-что виделось яснее: если Валин добивался смерти ил Торньи, он бы не отказался от своего намерения.
Каден никогда не бывал даже в окрестностях Андт-Кила, но представлял себе башню: грубо обтесанные, скрепленные известкой камни на северной оконечности озера. Он вообразил лежащего на крыше Валина – тот следил за битвой внизу, разрывался между желанием вступить в бой плечом к плечу с друзьями и решимостью убить ил Торнью. Если верить Талалу, брат пожертвовал всем, чтобы остаться на крыше. И когда сражение закончилось, когда он наконец дождался…
Каден распахнул глаза – и отпустил рассудок брата.
– Он ударил. Попытался убить ил Торнью – и не сумел.
– Это, – кивнул Киль, – согласуется с сообщением Гвенны и Талала.
– И соответствует тому, каким он был. Даже зная, что ил Торнья – кшештрим, даже без надежды на победу, он бы не отступил. Он бы попытался довести