с ним, – сказал Кадфаэль. – Он уже делал какую-то работу для этой женщины, они знакомы. А чем больше он общается с жителями города, тем лучше пойдет его торговля. Мне кажется, он не будет возражать.
– Тогда завтра я пошлю Виталиса поговорить с ним, – заключил аббат с удовлетворением. – И это затруднение, сколь бы мало оно ни было, счастливо разрешится.
Глава третья
Брат Виталис так долго жил среди документов, хроник и грамот, что уже ничто не могло его удивить и ничто, написанное на пергаменте, не вызывало у него любопытства. Поручения аббата он выполнял в точности, но не проявлял к ним никакого интереса. Он слово в слово передал просьбу аббата бронзовых дел мастеру Найаллу, получил ожидаемое согласие, довел его до сведения аббата и тут же забыл лицо нанимателя дома. Ни одного слова из документов, прошедших через его руки, Виталис не забывал, годы могли только слегка затуманить их в его голове, но лица мирян, которых он не видел прежде и, возможно, никогда больше не увидит, совершенно стирались у него из памяти – совсем как слова, которые он осторожно соскабливал с листа пергамента, освобождая место для нового текста.
– Бронзовых дел мастер охотно согласился, – доложил брат Виталис аббату. – Он обещает все точно выполнить.
Виталис даже не поинтересовался, почему некая обязанность была переложена с члена братии на мирского посредника. Он счел даже, что такое изменение более соответствует приличиям, поскольку дарителем была женщина.
– Вот и хорошо, – произнес довольный аббат и выбросил это дело из головы. Оно было закончено.
Найалл, оставшись один, несколько минут постоял, глядя вслед удаляющемуся посетителю. На верстаке лежало почти готовое блюдо, рядом с ним – чекан и деревянный молоток. Осталось нанести узор лишь на небольшой кусок борта, и тогда можно будет приняться за тонкий кожаный поясок, лежащий на полке в ожидании своей очереди. Надо будет сделать отливку, потом отковать из нее пряжку, а уж потом вычеканить на ней красивый рисунок, приготовить яркие эмалевые смеси для заполнения насечек. С тех пор как Джудит Перл принесла пояс, Найалл трижды разворачивал его, пропускал сквозь пальцы, как будто лаская, и внимательно разглядывал, как выполнены бронзовые розетки. Он сделает для Джудит красивую вещицу, пусть маленькую и незначительную, пусть это просто предмет обихода, часть одежды – Джудит станет носить его. Пояс будет обнимать ее талию, такую стройную, даже слишком стройную, а пряжка окажется против ее чрева, которое зачало лишь раз и, увы, выкинуло плод, оставив женщину жить в постоянной горькой печали.
Не сегодня, а завтра вечером, когда свет начнет меркнуть и делать тонкую работу станет невозможно, он запрет дом и отправится пешком за Меол, в крохотную деревушку Палли. В этом небольшом маноре Мортимеров работал муж сестры Найалла, Джон Стьюри, и там росла маленькая дочка Найалла среди неугомонных детей Сесили, которые очень любили сестренку и радостно носились вместе с ней по двору, пугая