находилась на западе.
Такахаси со своими бандитами не отвяжется и наверняка уже разыскивает Мигеля, зная, что у него деньги. Никаких скоростных шоссе до Ниигаты, пробираться только по обычным дорогам.
Вернувшись в машину, Мигель посадил Тамона в багажник, погладил по спине. Шерсть у собаки была мягкая, приятная на ощупь.
– Жарковато тебе будет у меня на родине. Но ты не переживай. Я буду тебе кондиционер на полную мощность включать.
Он бросил чемоданчик на заднее сиденье. Достал несколько десятитысячных, положил в бумажник.
– Что-то я проголодался, – пробормотал он и сунул в рот сигарету.
Мигель решил провести ночь на парковке у торгового центра на окраине Корияма[22]. Спать не стал.
На ужин, несмотря на протесты желудка, ограничился парой булочек и кофе.
Желудку Мигеля не надо было рассказывать, что такое голод. Он был хорошо с ним знаком с детских лет.
Мигель перебрался в багажное отделение и прилег, согнув колени. Об отсутствии футона он нисколько не жалел. В багажнике спать все равно гораздо удобнее, чем на куче мусора.
Положил руку на спину лежавшего рядом на брюхе Тамона. Пес даже не шевельнулся. Он знал, что Мигель не сделает ему ничего плохого.
– Приятеля своего ищешь? – поинтересовался Мигель.
Тамон никак не отреагировал.
– Ты слова иностранные знаешь? Или с тобой только по-японски можно?
Тамон закрыл глаза, как бы давая понять, что не собирается ввязываться в такие разговоры.
– А ты гордый пес.
Мигель улыбнулся.
– Моим первым другом была собака. Бродячий пес. Грязный, худой, но такой же гордый, как и ты, – говорил Мигель.
Тамон засопел во сне.
Семей, в которых дети, как Мигель и его товарищи, спали на кучах мусора, было много. Все одинаково бедны, жили в лачугах, где, кроме крыши, ничего не было, и мечтали откопать в грудах всякого хлама что-то ценное. Они были товарищами и соперниками. Чтобы выжить, старались отыскать сокровище, перехитрив других.
Среди детей, живших в этой мусорной стране, Мигель был самым младшим. Младше были только груднички и малышня, еще не научившаяся толком ходить.
Его товарищами по играм были мальчишки и девчонки старше его, но, когда доходило до дела, приятели превращались в жестоких грабителей.
Стоило Мигелю найти что-то стоящее, как они возникали словно из-под земли и отнимали находку.
Он отчаянно сопротивлялся, но был слабее, поэтому ему ничего не оставалось, как засыпать в слезах. А родители и старшая сестра, которым он пробовал жаловаться, только ругали его за то, что не принес домой находку раньше, чем ее отобрали.
В конце концов Мигель перестал кому-нибудь что-то говорить. Превратился в одиночку, сторонился игр, которыми были заняты другие дети, и в молчании копался в мусорных кучах. За отказ участвовать в чужих развлечениях его считали белой вороной, реквизировали у него все без всякой пощады. В Мигеля плевались, избивали и обзывали обидными словами.
Однажды