мое состояние, все мои земли к твоим услугам, – сказал он. – И сколько угодно ратников.
– Со мною все в порядке, – заверила его Любава. – Мне нынче весьма привольно живется. Мне никогда раньше так привольно не жилось.
– Ты серьезно?
– Да. Не мучайся ты так. Ты мне ничем не обязан. Что у тебя на душе, Рагнвальд, выкладывай.
Он поерзал, встал, прошелся по комнате, и снова присел на ховлебенк.
– Не могу я больше, вот что. Дай мне слово, что никто не узнает о том, что я тебе сейчас скажу.
– Вот уж мило! – ответила Любава. – Милее не придумаешь. Нет уж.
– Почему?
– Тайны раскрываются иногда так внезапно. Кто-то что-то подслушает где-нибудь, или кто-то кому-то скажет в нетрезвом виде, а виноват всегда тот, с кого взяли слово.
– Но мне нужно тебе сказать!
– Говори просто так, без клятв. У меня нет привычки посвящать посторонних в тайны, которые мне не принадлежат. Но всякое может быть. Вдруг я напьюсь и выболтаю что-то, или схватят меня и начнут пытать, а может кто-то еще, посвященный в твою тайну, откроет ее всей округе, а ты подумаешь на меня.
Рагнвальд еще раз вздохнул. Лицо его осунулось, глубоко посаженные и одновременно выпуклые глаза застыли, глядя в одну точку.
– Хорошо, – сказал он. – Завтра будет все равно в любом случае. То есть, не совсем все равно, но большой важности … Э…
– Да говори уж.
– Ингегерд в Верхних Соснах, не так ли.
– Так.
– Я туда поеду. Ярислиф … Ярослав … предупредил меня, чтобы я не смел показываться ему на глаза.
– Но ты все равно поедешь.
– И постараюсь не показываться ему на глаза. Я попытаюсь выкрасть Ингегерд. Уже почти все готово, все приготовления … э … произведены.
Любава присела напротив.
– Так, – сказала она.
– Завтра я зайду к тебе опять.
– Только не завтра.
– Почему?
– Завтра здесь будет Детин.
– Выпроводить нельзя?
Любава закатила глаза. Люди, зацикленные на себе, бывают иногда так непонятливы.
– Хорошо, – сказал он. – Послезавтра. Я оставлю у тебя кое-какие хартии. Грамоты. Если у меня получится, я пришлю за ними гонца. Если нет – воспользуйся ими, когда и как тебе будет угодно. Также, я оставлю тебе дарственную на все мои владения. Правда, тебе придется, в случае провала моего плана и моей возможной гибели…
– Гибели?…
– Не перебивай. Придется тебе спорить с некой не очень приятной особой. Она … в общем, мы с нею … муж и жена.
– Ты женат?
– Это несерьезно, и это не имеет значения. Это был деловой брак. Вот, в общем, и все. Согласна?
– Зачем ты принял участие в состязаниях? Ты привлек к себе внимание.
– Мне показалось, что среди зрителей была Ингегерд. Но я ошибся.
– Ты безумен, Рагнвальд.
– Это верно. Согласна ли ты, Любава?
– Я подумаю.
– Некогда думать. Послезавтра, ближе к вечеру, я к тебе приду. Жди.
– Ты впутываешь меня в темное дело.
– Не темнее, чем некоторые прошлые наши с тобою дела.
– Не