задумался. Ну что ты будешь с ним делать? – фрау Вагнер, по-видимому, слегка остыла. Все же она не могла долго сердиться на сына. – Пойди-ка лучше принеси воды.
В дверь вошел господин Вагнер. Так как по календарю была ранняя весна, на его плечи был наброшен кожаный плащ с меховой подкладкой.
– Ну, жена, – обратился он к Маргарите, – проверь, достаточно ли в кладовой припасов. Нынче у нас будет гость, так что надо приготовить что-нибудь необыкновенное.
– Какой еще гость? – удивленно посмотрела на него жена.
– Да ведь я сегодня ездил в Кнайпхоф по делам и встретил своего старого друга
Цорна, посла. Ну, помнишь его? Он вернулся из Польши еще перед Рождеством.
– Подожди-подожди! Не тот ли Цорн, что имеет собственный корабль «Тритон»?
– Он самый! Так вот, я пригласил его к нам на ужин.
– Боже мой! Тереза, достань из кладовой гуся! Да надо будет еще послать к соседу Заммелю за бутылкой бургундского! – засуетилась госпожа Вагнер. И к вечеру гусь был запечен, стол накрыт, бутылки поставлены.
Когда смерклось, к дому Вагнеров подъехала повозка. Из нее вышел мужчина с острой бородкой в черном камзоле. Ему открыла дверь Терезхен.
– Йозеф, дорогой мой! Сколько лет, сколько зим! – воскликнул Вагнер, обнявшись со старым приятелем.
– Здравствуй, Якоб, – отвечал Цорн. – Я тоже рад тебя видеть. Это твоя жена? Очень рад, фрау Маргарита. Я вижу, вы все еще цветете? А где же твой сын?
– Вот он, Густав, моя надежда, – и господин Вагнер слегка подтолкнул сына к господину Цорну. Густав поклонился, как его учили, и пожал руку гостю.
– Ну что же, Йозеф, прошу к столу, – пригласил Вагнер. Цорн уселся напротив хозяйки. Прочли молитву, выпили по одной рюмке по случаю встречи, закусили сыром и зеленью.
– Ну как твои дела, Йозеф? – спрашивал Вагнер. – Не предвидится ли каких-нибудь новых поездок?
– Как же, я собираюсь нанести визит русскому государю. Как только растает снег, станем готовиться в путь. Говорят, в русских землях много удивительного?
– Ну еще бы! Я сам плавал туда когда-то с дядей торговать селедкой да сукном, будучи немногим старше Густава. Парень-то у меня умница, одна беда – никак его на одном месте не удержишь. Да и подсчеты вести ему скучно, хотя с арифметикой у него хорошо ладится, – при этом он посмотрел на сына, который от смущения чуть не опрокинул бокал.
– Что ж, живой характер – не порок, – заметил Цорн.
– Так-то оно так, – вздохнул Вагнер, – да только не знаю, кому его в ученики отдать. Дома-то ему не сидится.
В это время Терезхен принесла на блюде гуся под грибным соусом. Цорн после первой обглоданной ножки заявил, что давно не ел ничего вкуснее.
– Эта птичка просто создана для того, чтобы быть приготовленной руками твоей жены, дорогой Якоб, – сказал он, когда с гусем было покончено. –