шли дожди, а по утрам трава была покрыта росой. Самолеты потому не собирали целиком, ожидая постройки большого сарая. Собирали только отдельные части, которые могли уместиться в большой палатке. Рудольф, впервые оказавшись внутри фургона со сложенными частями аэроплана, с интересом принюхался. Пахло деревом, материей, немного касторкой… Запах был сложным и приятным. Было в этом фургоне что-то от сундука с сокровищами. Да, собственно, это и был сундук с сокровищем – самым недавним и, пожалуй, самым красивым по духу изобретением человечества…
Наконец, сборка аэропланов началась. Все три были уже летавшие и слегка потрепанные – два «Фармана», с бортовыми номерами 8 и 10 на нижней поверхности крыльев и на хвостовом оперении, и «Блерио» с номером 1. «Долго работали в Гатчине», – ворчали сборщики, стараясь максимально очистить обшивку и рамы от потеков масла и прилипших к ним частичек мусора и аккуратно натягивая материю на каркас. Остальные нижние чины, когда удавалось, старались постоять рядом с аэропланом, дотронуться, рассмотреть. Их не гоняли, но дел в отряде полно, а потому глазеющих на аэропланы в сарае обычно было немного.
«Фарманы» большие, с двумя крыльями с каждой стороны, расположенными одно над другим. Крылья крепились к деревянным стойкам и были растянуты стальными тросиками. Такие самолеты назывались бипланами. Крылья были обтянуты материей с двух сторон – сверху и снизу. По краям верхней пары крыльев свисали небольшие крылышки – элероны. Впереди на длинных балках располагался руль высоты, или, как его назвал Иван, руль глубины. Сзади была рама, не обтянутая материей, на ней крепилось вертикальное оперение, и еще два небольших горизонтальных крыла, одно под другим. Двигатель располагался на заднем обрезе нижнего крыла, между ним и сидением летчика находились медные баки с топливом. А кабины у аэроплана не было совсем. Просто сиденье, перед которым установлена деревянная подставка для ног, и по бокам от сиденья – ручки управления.
«Блерио» имел только два крыла, такой самолет назывался монопланом. Был он поменьше, выделялся большой прямоугольной рамой позади пропеллера и высокой сдвоенной штангой перед кабиной пилота. От штанги к крыльям отходили стальные тросы. Крылья и горизонтальное хвостовое оперение были обтянуты материей только сверху, а потому снизу хорошо различались деревянные части каркаса. Хвост «Блерио» казался непропорционально маленьким, не верилось, что он позволяет надежно управлять машиной.
– И ты видел, как они летали? – Конон прищурился на Ивана, когда они вечером закончили работу.
– На закате очень красиво, особенно когда аппарат освещает солнце, – задумчиво сказал «гатчинский». Он помолчал, потом улыбнулся и закончил: – Скоро сами все увидите.
У всех аэропланов под крыльями были шасси, похожие на велосипедные колеса, но у «Фармана» они были защищены длинными дугами, спереди загибающимися вверх,