и 23-й – юго-западнее, на станцию Алексеевка, чтобы быть поближе к линии фронта. На следующий день Рудольфа, который помогал грузить снятое для полетов отрядное имущество обратно на платформы их эшелона, вызвали в штабной вагон. Наскоро вытерев руки ветошью, он пошел вдоль состава, принюхиваясь к запахам дегтя и варившейся на обед каши. Ефимова в вагоне не было, а сидел там мрачный Сергей Хорьков и задумчивый Николай Лазуткин.
– Ну вот что, товарищ Калнин, – голос Сергея был строг и официален, что Рудольфа сильно встревожило. – Есть у меня для тебя два сообщения. Во-первых. Меня из отряда отзывают.
– В авиашколу? Получилось? – Рудольф улыбнулся.
– Нет… – Хорьков нахмурился и покачал головой. – В распоряжение Начавиаюжфронта. В Козлов.
– Понятно, – кивнул Рудольф, которому, конечно, понятно было далеко не все. Разве что, по реакции Сергея, можно было догадаться: летчиком тому пока что стать не светит.
– Теперь второе. – Хорьков внимательно посмотрел на Рудольфа и усмехнулся. – Ты назначаешься временно командующим отрядом.
Рудольфу показалось, что он ослышался. Он, конечно, был уже комиссаром авиадивизии и за 1917-й год хорошо понял, как управляется авиаотряд. Однако себя на эту роль он никогда не примерял. По одной простой причине, которую и озвучил:
– Но… Сергей… Я же не летчик!
– Ты летчик-наблюдатель с боевым опытом, – Хорьков покачал головой. – Знаешь, как отряд устроен, людей знаешь. Другого кандидата сейчас нет.
– А Ефим Филипцев? – Рудольф все пытался найти причину, чтобы отказаться. Не потому, что боялся, – просто не считал себя достойным.
– Ефим хороший летчик. И Илья Сатунин тоже. Но ты же сам прекрасно знаешь, чем начальник отряда отличается от обычного пилота. Ты мне в 1917-м году своим Калашниковым все уши прожужжал. Вот и будь достоин его памяти.
– Сергей… – Рудольф прижал руки к груди и, задохнувшись, молча смотрел на Хорькова. В ушах у него слегка звенело. Тело наполняла пустота. Он чувствовал себя словно набитым ватой изнутри: ножки-ручки мягкие, вот-вот подогнутся. Потом это прошло. Он стал думать, что бы сделал на его месте поручик Калашников – в первую очередь. Или Сергей Островидов. Или сам Хорьков…
– Вот-вот, – Хорьков кивнул, словно услышав мысли Рудольфа. – Мы с тобой в Красной армии, и мы на войне. Приказы нужно исполнять. И я тоже стал командиром отряда, ничего такого не умея. И тоже боялся. Все у тебя получится. А Николай поможет.
Тут Хорьков хлопнул Лазуткина по плечу, тот скорчил гримаску, блеснув стеклышками пенсне.
– Главное труса не празднуй, товарищ Калнин. – Лазуткин стал комиссаром чуть меньше месяца назад, а потому старался выглядеть солидно. – Коммунистическая ячейка тебе поможет. Ребята надежные, сам знаешь.
Рудольф покачал головой. Все это слабо укладывалось в сознании, но, похоже, выбора у него не было.
– Одно могу сказать. – Тут Сергей позволил себе улыбнуться: – Летать теперь