пальцами бессилия, как вдруг уже знакомый озноб, едва различимый разряд пробежал холодно и колко, заставил встрепенуться. Я поднял глаза – это были они, мои незнакомцы. Они не просто смотрели на меня, они посылали мне свои взгляды, посылали, словно электромагнитные волны, словно секретные сообщения, одетые в одним нам знакомые символы шифра. Сомнений быть не могло, – краткого мига и вернувшейся вдруг цепкости мысли хватило, чтобы сразу понять – эти двое не были ни бомжами, ни алкоголиками, ни черными риэлтерами (запоздалая вспышка осторожности); под слоями хитрости, угодливости и ненависти в их глазах совершенно неожиданно для себя я рассмотрел любопытство, любопытство и – кто бы мог подумать! – самую настоящую иронию. Да-да, иронию и любопытство – что-то вроде профессионального интереса, – так взрослый наблюдает за ребенком или (вот, более точно!) врач – за испытуемым, принявшим новое, экспериментальное лекарство.
Я застыл, как вкопанный; незнакомцы стояли напротив, не сводя с меня насмешливых взглядов, бросая друг другу негромкие короткие фразы. Они ждали именно меня, они говорили именно обо мне, они даже не думали скрывать этого! И тут в душе моей в первый раз шевельнулся страх. Страх тот самый, настоящий, живой и горячий, как лава, зреющая в жерле вулкана. Кто эти люди? Для чего, для какого эксперимента я нужен им? Я попятился. Я пошел, ускоряя шаг, почти побежал, кого-то толкнул, кто-то шарахнулся от меня. Вслед неслись смешки и ругань, но я не оборачивался. Страх гнал прочь, насмешливые, презрительные взгляды жгли спину. Только дома я смог перевести дыхание. Дрожащими пальцами скрутил пробку, приник к спасительному горлышку. Спрятаться, скрыться от всех – вот о чем молил мой мозг, вот чего требовала каждая частичка моего тела. Скорее, скорее в пристанище забвения, в долгожданную обитель воспоминаний; вот сейчас, еще глоток, еще – и наступит благодать, нирвана, зацветут сады, замерцают звезды, и любимые глаза придвинуться близко-близко, и начнется сначала жизнь, и весна, и любовь, и счастье, и все-все-все…
Иногда ловлю себя на мысли-желании – стать другим человеком, совсем незнакомым, чужим, посторонним. Вот так вот с ходу, вдруг. Окунуться в инородность мыслей, ощущений, воспоминаний. Не теряя при этом своих, оставить их синхронным ручейком, притолокой, отдав доминацию новому – каково это? Другое сознание, другой мир, другое все. При этом оставаясь прежним на вид, а, может, и измениться – неважно – что потеряю, что приобрету? Может быть, смогу додуматься до чего-нибудь этакого (две головы – лучше), открою закон, докажу теорему, а может, наоборот – не выдержу, перегрузки-перебор, надорвусь темечком, тронусь умом? А чувства? – с ними как? Как совместить, например – ну вот, самое очевидное, на поверхности – любовь и ненависть? Трусость и смелость? Жадность и расточительность? Вопрос… Без эмпирики – риторический. Родители всегда ругали меня за мечтательность – вечно он витает в облаках,