скрываемое за щитом искусственной агрессии. Панцирем и шипами. В поисках тепла и счастья.
С годами панцирь с шипами врос в душу и стал её неотъемлемой частью. Щелочки в глухой обороне души оставались только для близких. Да и то сужались и зарастали до минимума возможного. Колючий кусочек льда.
До рождения дочери, открывшей портал в новый мир, в новую жизнь. Вернувшую всемогущество детства. Со смехом и улыбкой. С настоящими слезами и ответами. С мыслями и песнями вслух. С неуклюжими и решительными шагами начала пути.
Пути к панцирю и шипам…
Пути к утру с его слезами пробуждения закрытых глаз. Его беззащитным бормотанием по холодной и темной дороге в детский сад. Его припрыжки возвращения после: в мир моря, парка, детских площадок, красивых рыбок, магазинов с игрушками, добрых родителей и дома. Детских книг и множеством красивых карандашей. Возвращению в крепость дома. Надёжного и волшебного. Защищающего и согревающего.
Пути к первой бесхитростной лжи, к требовательному гневу, криков и угроз. Первым ультиматумам и сжатыми кулачками. Первой боли.
В этом пути видишь себя. Ищешь и вспоминаешь. И сравниваешь. А сопоставив и найдя своё, улыбаешься. Искринками глаз молча простив. Обняв и поцеловав теплом сердца.
Дни проходят в познании всего. Мест и желаний увидеть и потрогать мир много. Времени на это в заботах и работе практически нет. А то и совсем.
И должно быть именно поэтому, обещание показать волшебный лес умноженное на тайну ожидания трепетом билось в детской груди. Постоянными и ежечасными вопросами.
И наконец.
Едем.
Останавливаемся и ныряем.
Идём по дороге, в рытвинах и ухабах. К нежно шумящему морю. Под одобрительное качание ветвей древнего леса. Между волн белоснежных анемонов – лесной ветреницы. Запахов прошлых лет и сегодняшней свежести.
Идем.
А вернее иду я. Дочка уже давно в этом снежном лесу. Бежит, срывает красивый цветочек, а за ним другой, еще краше. С короткими перерывами на передачу букетов мне. И так, от цветочка к цветочку, закружило и запутало. В трех буках. С шумящих со всех сторон морем.
Вынесло.
К огромному и толстому. Высокому узловатому. С множеством шрамов на теле. К старому буку.
Окутало безмолвием. Тишину взрывает лишь хруст веток под ногами дочери.
– Иди сюда!
– Зачем?!
– Иди посидим. Помолчим.
– А зачем?!
– Слышишь, как тихо? Надо тихонько посидеть и молча поговорить с лесом.
– А это как?
Подходит.
Находим место на упавшем невдалеке дереве и садимся на зеленый мох.
Молча прижимается друг к другу.
Молчит.
Терпения хватает лишь на минуту.
– Эгооо-гоооо!
Эхо неуклюже, но все равно подхватывает:
– Оооооо!
– Эге гееее!
– Еееееее!
Эхо мечется от дерева к дереву.
Взлетает и садится к нам на колени.
Мир замирает.
А оно