взрыв, а не помнит ту маленькую девочку в конце улицы. Почему? Вот и сейчас вспоминая о подвиге Казаченко, а то, что как он прошел этот путь от Моздока до Минутки, я считаю подвигом, как-то забылись те, кто был с ним. Те, которые рисковали не меньше.
Филиппыч, принявший решение и организовавший переход колоны, отвечает за жизни ребят. И те, которые с ним, поддерживающие – отвечают не меньше. В том числе за жизнь Филиппыча. Нельзя их не вспомнить.
Все помнят Филиппыча и тот Новый год, и уже мало кто помнит о других, идущих сним рука об руку… Об Алексее и Андрее…
А они были с ним.
А они были с нами.
Герои той войны. И только они знают цену того пути: пути от Калининграда до Грозного. Пути от Моздока до Минутки. Пути от мира до войны. Пути от и до…
Дорога длиною в Вечность… И закончилась она праздником: Новым Годом!!!
Среди криков, возгласов, смеха Филиппыч каким-то образом успевает решить вопрос о постановке машин колонны во дворе – под прикрытие охранения. Раздвигаются противотаранные заграждения, колючая проволока и машины радостно пофыркивая, размещаются бок о бок во дворе. В уже подмерзшей дневной грязи.
Общее построение.
Несмотря на то, что многие спали. Уставшие. Измотанные. Истерзанные изнуряющей неделей. Измученные неизвестностью и непонятностью. Неопределенностью своего положения. Тоской по дому…
Вся эта грязь вокруг, эти завалы, эти длинные ночи и короткие дни, наполненные злом и горем, озарились сиянием. Заиграли другими красками. Наполнились добротой и домом. Дыханием дома и Родины. Ветром Балтики.
Команду «Становись!» никто не услышал. Все ее почувствовали.
Пощупать, потрогать, обнять Филиппыча хотел каждый.
Общая свалка, центром которой был Александр Филиппович.
Построились. Выравнивались несколько раз. Все время получалась кривая. Всем хотелось стать к нему поближе. Остановился. Маленький. Незаметный. Провел пальцами по ремню на поясе. Одернул куртку. Наполнил воздухом грудь… И здание наполнилось зычным, уверенным, сильным голосом. И он стал великаном. Прибывшие с ним ребята таскали ящики. А все смотрели на Филиппыча…
Речь оратора и мужа. Речь боевого офицера. Человека, привыкшего отдавать приказы и нести за них ответственность. Каждое слово, прежде чем раздаться, взвешивается. Примеряется размером и формой. Весом и интонацией. Бьет на убой. В сердце. Речь отца. Речь друга. Речь брата.
Осматривает каждого. Взгляд забирается в душу. Сердце. Сканирует мозг. Одним этим тяжелым, проницательным взглядом, он оценил состояние отряда. Моральное состояние боевого духа. Состояние отряда. Состояние каждого бойца. И на основе этого звучит его голос. Выдержанный. Четкий. Точный, как выстрел снайпера. Достигающий каждого в вибрирующей морозной тиши войны.
Он говорит. Он вспоминает другое время. Время той войны. Как колону не пустили ночью под прикрытие. Как погибли люди. Он рассказывает о том, как они добирались. Как