Петровичу почти вплотную, и, в упор глядя ему в глаза, спросил. – Ты знаешь, какой сейчас рейтинг у Ельцина?
– По последним данным, где-то пятьдесят пять – шестьдесят процентов. Но я не очень-то верю этим оценкам…
– Я тоже. – Бойко скептически выпятил нижнюю губу, покачал задумчиво головой, глядя в окно. – Ладно, иди… дел невпроворот.
Полянский Эдуард Аристархович, директор института, считал себя человеком современным. Он положительно воспринял горбачевскую перестройку, находил целесообразными ельцинские реформы. Но в последнее время смутно чувствовал, что реформы пошли как-то не так. Он видел это даже по тем «заказам», которые его институту все чаще приходилось выполнять. Спецзаказы исходили от некоторых крутых фирм и даже «продвинутых» частных лиц. И все задания носили уж слишком «прикладной» характер. Наукой здесь даже не пахло… А что делать? Выживать как-то надо! Занимаемся черт знает чем, а потом удивляемся: откуда утечка?!
Эдуард Аристархович рассеянно смотрел последние новости по телевизору: полицейские автомобили с мигалками, машины «Скорой помощи», носилки с ранеными… Теракт! Слава богу, сегодня не у нас.
В это время в кабинет директора, предварительно стукнув в дверь, вошел Булдаков. Он вошел неуверенно и тихо. И дело здесь не в том, что он боялся высокого начальства (Полянский по ранговой таблице был как минимум генерал-лейтенант: доктор наук, академик РАН, профессор, автор нашумевшей научно-популярной книги «За гранью возможного» и т. д.): в кабинете директора должна находиться Муся. Евгений Петрович, как только вошел в кабинет, сразу нашел ее глазами. Огромная рыжеватая рысь величественно лежала на диване возле сидящего Эдуарда Христофоровича. Когда Булдаков еще только подошел к двери, даже не дотронувшись до нее, она сразу настороженно подняла голову с колен Полянского и встретила гостя внимательным взглядом желтых глаз.
Эдуард Аристархович ждал его. Он, чуть привстав, поздоровался с ним за руку, жестом пригласил его сесть в кресло напротив него.
– Успокойся, Муся, это свои, – хозяин кабинета почесал рысь за ухом. Муся, потеряв интерес к Евгению Петровичу, опять сложила голову на колени Эдуарду Аристарховичу и громко замурлыкала. Совсем как кошка!
С этой рысью на объекте постоянно какие-то проблемы. Дикую дочь тайги директору института подарили два года назад на пятидесятилетие, когда Муся была еще маленьким котенком. «Котеночек» прожил в квартире Полянского три месяца. Больше его семья выдержать не смогла. Домашние Эдуарда Аристарховича стойко перенесли изодранное кожаное кресло от финского гарнитура, но когда Муся «обработала» кожаное пальто хозяйки дома, то та поставила мужу ультиматум.
И Муся переехала на объект. Живет здесь уже два года, и за это время стала главной головной болью охраны и личным врагом завхоза Приходько. Через месяц после переезда Муси на объекте не осталось ни одной кошки. Со сторожевыми собаками у Муси незримое постоянное противоборство,