не унимается Сэнди. – Я никому не скажу. Что с тобой происходит?
Трой театрально покусывает губу.
– Я тут подумал… Мне нравится песок.
– Песок?
– Когда зачерпываешь его, а потом сдуваешь с ладони, и песчинки летят…
– Куда летят?
– Не знаю… ну просто летят. Красивые.
– И что в этом такого?
– Тебе не понять, песок – это очень глубоко.
Сэнди щурится поверх тёмных очков.
– Ты опять издеваешься над моим именем, да?
Трой отворачивается, медленно покачивая головой:
– Не знаю, Сэнди, я очень загадочный.
– Я не хочу жить между строк, заключённый в плену метафор… и прочая хренота. То есть на кой чёрт всё усложнять, когда можно сказать как есть?
– Потому что это поэзия, – вполсилы объясняет Тати.
– Что поэзия? У Шекспира тоже поэзия… ну как в том сонете, про бабу, у которой глаза на звёзды не похожи.
– Он не об этом.
Трой складывает губы трубочкой, колупая корешок её книжки. Кажется, никто уже не читает бумажные книжки, кроме неё. Никто не читает бумажные книжки, как она: страницы аппетитно шуршат под деликатными пальцами, каждый пассаж ложится новой маской на фарфоровое личико.
– Всё равно. Если бы все говорили всё как есть, было бы проще.
– Почему ты не можешь побыть хоть чуть-чуть серьёзным?
– Почему не могу? Я очень серьёзный! Там… коррупция! Инфляция! Депиляция!
– Привыкнешь потом, – заверяет Ральф, услужливо протягивая Тати бутылку колы. – Мы с Майком привыкли. От него много шума.
Точнее сказать, Трой – ходячая ярмарка. Того и гляди голуби из рукавов полетят, а из-под шляпы выскочит стая кроликов. Удивительно, что каждый его шаг не сопровождается взрывом хлопушек и брызгами шампанского. Такой шумный, что в ушах звенит.
– Ну, – подхватывает Майк, отколупывая зубами тёмно-серый лак с ногтей. – Хрен претенциозный.
Ральф, интеллигентный, вежливый Ральф кивает, делая пометки в электронном конспекте, – единственный в группе, кто разделяет её потребность в посещении лекций:
– Есть немного.
– Ага, – Майк щёлкает пальцами. – Шутки ещё дебильные. И вечно как заладит…
– «Мы же рокеры, бунтари!» – передразнивает Тати.
– «Это войдёт в историю», – весело поддакивает добрый Ральф.
– Хрен претенциозный, – снова бубнит Майк, чётко выговаривая слова, но взгляд его становится хмурым.
Они сидят на пляже вдвоём: Тати и Трой. Все привыкли к пляжам – никакой романтики. Подумаешь, море. Подумаешь, песок под ногами. Ральф и Майк так и не пришли; она уткнулась в книжку, а он демонстративно скучает, разбавляя досуг мыльными пузырями.
– Думаю, Микки наконец-то похитили пришельцы. По ошибке. Приняли за своего. Будем надеяться, что скоро вернут.
Он плюхается перед ней на колени, взбалтывает пузырёк.
– Хочешь, фокус покажу? – и, не дожидаясь ответа, хлебает мыльный раствор.
Она вскакивает как ужаленная, бьёт его по руке.
– Совсем